Йосеф Бар-Йосеф - Это великое море

Пнина.И созвездия?

Ноах.Созвездия?..

Пнина.Звезды и созвездия, да?.. Я в это не верю: не верю звездам и созвездиям! Это ворожба, язычество!

Ноах.О чем ты говоришь? Опомнись, где ты находишься?

Пнинаубегает.

Спустя несколько месяцев. Двор, небольшой палисадник, скамейка, окруженная цветами и кустиками, рядом с ней торчит водопроводный кран.

Пнинаи Эстерпоявляются со стороны улицы. Пнина держит в руках кулек с печеньем, останавливается, нюхает печенье.

Эстер.Что ты?

Пнина.Мамино печенье… Ах!..

Эстер.Ты попробуй!

Пнина.Не сразу, потихонечку… Какой запах!.. Запах дома… Я хочу сперва дать детям. А что папа?..

Эстер.Он не видел.

Пнина.Нет, вообще… Он говорит что-нибудь? Про меня? Про Ноаха?

Эстер.Ничего.

Пнина.Если бы он знал!.. Меня тут считают большим авторитетом – а ганце ребецн, ужас!

Эстер.Вот так – с распущенными волосами, без платка?

Пнина.В Тель-Авиве на это не смотрят. Женщины меня спрашивают, что кошерное и что нет и как свечи зажигать. Знаешь, иногда им вдруг захочется – разок в году. (Снова нюхает печенье.) Гвоздикой пахнет… Благовониями субботними… Как он выглядит? Постарел? Как его нога?

Эстер.Откуда мне знать! Знаешь, мне его в Иерусалиме хватает!

Пнина.Вообще-то мне тоже – особенно приятного нечего вспомнить, но все-таки…

Эстер.Почему мы стоим?

Пнина.Мы пришли. Это здесь. Тут и подождем его. Я ему объяснила, как найти…

Эстер.Во дворе? Не в доме?

Пнина.Он так хотел – чтобы не в доме. Я тоже думаю, что так лучше. Здесь приятно: садик, скамейка. Есть даже вода, если пить захочется… (Открывает кран и пьет.)

Эстер.Что ты делаешь? Зачем?

Пнина.Зачем? Пью. Ты не хочешь?

Эстер.Открываешь кран… Без разрешения? Чей он?

Пнина.Всего дома. Наверно… Я точно не знаю. Тут тебе не Иерусалим, тут Тель-Авив! Тут на каждом шагу водопроводные краны, сколько угодно воды – пожалуйста, открывай и пей!

Эстер.Любой, кто захочет?

Пнина.Любой, кто захочет, сколько захочет!

Эстер.Закрути, зачем же? Зря льется. Впустую…

Пнина (закручивает кран). Тут воды достаточно. Ноах объяснил мне: под нами – сплошная вода. Подпочвенные воды. Даже не приходится глубоко рыть. Песок, его легко копать. И все – пожалуйста вам колодец. Этой водой поливают апельсиновые плантации. Как будто там внизу море, совсем как настоящее, только вода в нем пресная. Хорошо, правда? Если кто-нибудь идет по улице и вдруг захочет пить, можно зайти в любой двор и напиться. (Прибавляет как будто по секрету.) И по-маленькому во дворе делают. Женщины тоже, даже девушки, я видела.

Эстер.Перестань! Что ты такое говоришь? Можно правда подумать: а ганце ребецн!

Пнина (усмехается). А почему, собственно, в Тель-Авиве?

Эстер. Что?..

Пнина.Ты и он – ты и Эфраим, встречаетесь…

Эстер.Что значит – почему? Он так предложил. Он хочет, чтобы ты тоже слышала. Ты – моя родня.

Пнина.И не просто в Тель-Авиве, он еще хотел, чтобы не в доме.

Эстер.Ну и что? В Тель-Авиве не обязательно встречаться в доме, так он сказал. Ты сама говорила…

Пнина.Скажи мне: а ты?..

Эстер.Нечего говорить! Мне все равно.

Пнина.Ты еще не знаешь, о чем я, а уже: «Мне все равно!» А он? Он ничего не сказал? Не подал какого-нибудь знака?

Эстер.Знака? Не знаю. Что ты от меня хочешь? Какие такие знаки он должен подавать? А если он просто посмотрит на меня… Если у него голос вдруг сделается такой… Он сват, и все. Он ко мне приходил от имени рава – тотчас как рав овдовел.

Пнина.А он? Когда он овдовел?

Эстер.Откуда мне знать? Это не мое дело. Два года уже. Четверо детей, двое совсем крошечные. Чистенько одеты, но все равно – некому как следует приглядеть. Малышка все время простужена…

Пнина усмехается.

Что тебе смешно?

Пнина.Ты вся покраснела. Ты хочешь за него.

Эстер.Зачем мне хотеть? Когда я чего-нибудь хочу, я все порчу. Я вот хотела, чтоб Шмельке остался, чтобы не уезжал в Америку – на это свое канторство, через суд его задержала, а что вышло? Вышло, что он потребовал развода. Это сватовство, рав этот – это мне наказание. Правильно, это то, что я заслужила: наказание, а не премию. (Плачет.) А он, Эфраим, он все время шутит, смешит, радует сердце, так вдруг хорошо с ним становится. Еще и с детьми… Будут дети, будет мне за кем глядеть, каждый день будет радость, день и ночь радость…