Джордж Байрон: Паризина

То час, когда из-за ветвей [1] «Первая строфа была напечатана, с музыкой, несколько времени тому назад; первоначально она предназначалась для Лары» (Прим. Байрона).
Трель соловья дрожит звончей;
То час, – когда так звучно-тих
Влюбленный шепот уст младых;
И тихий ветр, и плеск волны
Для слуха чуткого полны
Какой-то музыки живой,
И каждый цвет блестит росой,
И в небе звезд сверкает рой,
И синева воды темней,
И гуще мрак в сени ветвей,
И дымкой свод небес одет.
То – полумрак, то – полусвет…
То час, как под закат дневной,
Прозрачной мглою заревой
Все будто флером обвито;
То час, пока еще луной
Мерцанье сумерек не вовсе залито!

Но не затем, чтоб слушать водопад
Прокралась Паризина из палат;
Не с тем, чтобы глядеть на свод ночной
Синьора бродит в тишине немой,
И в княжеской беседке Эстов – вряд
Она цветов в себя вдыхает аромат.
И жадно слушает не соловья она,
Хоть трепетного вся внимания полна,
Как будто сказке слухом отдана…
Вот шум шагов за чащею ветвей:
Бледнеют щеки… сердца стук слышней…
Вот в шелесте листов речь ясно раздалась…
Кровь снова прилила, и грудь приподнялась!
Еще минута… близок срок…
Прошла – и он у милых ног.

И что для них весь мир кругом
С его движеньем, ночью, днем?
Вся жизнь и неба и земли
Для них ничто в блаженный миг;
И чужды, будто в гроб сошли,
Они всему: вблизи, вдали
Кругом… как будто кроме их
Нет на земле других живых.
И дышат, и живут они
Один другим – за всех одни!
Их вздохи самые таким
Полны блаженством, что разбить
Оно безумием своим
В груди могло бы сердце им,
Когда б не краткий длилось миг.
Опасность, страх, позор, вина, —
Ничто не возмущает их
Тревожно-сладостного сна.
И кто ж из нас, кто страсти знал, —
Иль медлил, или трепетал
В подобный миг, иль думать мог
О том, что краток счастья срок?
Увы! и так оно пройдет
Скорей, чем мысль родится в нас,
Что быстротечен счастья час,
Что светлый сон уж не придет.

И медлен, и тосклив их взгляд:
Они спешат и не спешат
Преступных радостей приют
Покинуть. Тщетны клятвы их
И обещанья встреч других:
Грызет их мука, словно тут,
Теперь – разлуки вечной миг!
Объятья, вздохи без конца…
Хотят, как будто навсегда
Сковавшись, замереть уста…
Ее прекрасного лица
Прозрачный очерк весь облит
Сияньем неба заревым:
И небо – Паризина мнит —
Греха их не отпустит им.
A с неба строго так глядит
Судьею каждая звезда!
Объятья, вздохи без конца
Их приковали б навсегда
К свиданья месту… но давно
Ждет Паризину сень дворца.
Урочный час – и суждено