То час, когда из-за ветвей [1] «Первая строфа была напечатана, с музыкой, несколько времени тому назад; первоначально она предназначалась для Лары» (Прим. Байрона).
Трель соловья дрожит звончей;
То час, – когда так звучно-тих
Влюбленный шепот уст младых;
И тихий ветр, и плеск волны
Для слуха чуткого полны
Какой-то музыки живой,
И каждый цвет блестит росой,
И в небе звезд сверкает рой,
И синева воды темней,
И гуще мрак в сени ветвей,
И дымкой свод небес одет.
То – полумрак, то – полусвет…
То час, как под закат дневной,
Прозрачной мглою заревой
Все будто флером обвито;
То час, пока еще луной
Мерцанье сумерек не вовсе залито!
Но не затем, чтоб слушать водопад
Прокралась Паризина из палат;
Не с тем, чтобы глядеть на свод ночной
Синьора бродит в тишине немой,
И в княжеской беседке Эстов – вряд
Она цветов в себя вдыхает аромат.
И жадно слушает не соловья она,
Хоть трепетного вся внимания полна,
Как будто сказке слухом отдана…
Вот шум шагов за чащею ветвей:
Бледнеют щеки… сердца стук слышней…
Вот в шелесте листов речь ясно раздалась…
Кровь снова прилила, и грудь приподнялась!
Еще минута… близок срок…
Прошла – и он у милых ног.
И что для них весь мир кругом
С его движеньем, ночью, днем?
Вся жизнь и неба и земли
Для них ничто в блаженный миг;
И чужды, будто в гроб сошли,
Они всему: вблизи, вдали
Кругом… как будто кроме их
Нет на земле других живых.
И дышат, и живут они
Один другим – за всех одни!
Их вздохи самые таким
Полны блаженством, что разбить
Оно безумием своим
В груди могло бы сердце им,
Когда б не краткий длилось миг.
Опасность, страх, позор, вина, —
Ничто не возмущает их
Тревожно-сладостного сна.
И кто ж из нас, кто страсти знал, —
Иль медлил, или трепетал
В подобный миг, иль думать мог
О том, что краток счастья срок?
Увы! и так оно пройдет
Скорей, чем мысль родится в нас,
Что быстротечен счастья час,
Что светлый сон уж не придет.
И медлен, и тосклив их взгляд:
Они спешат и не спешат
Преступных радостей приют
Покинуть. Тщетны клятвы их
И обещанья встреч других:
Грызет их мука, словно тут,
Теперь – разлуки вечной миг!
Объятья, вздохи без конца…
Хотят, как будто навсегда
Сковавшись, замереть уста…
Ее прекрасного лица
Прозрачный очерк весь облит
Сияньем неба заревым:
И небо – Паризина мнит —
Греха их не отпустит им.
A с неба строго так глядит
Судьею каждая звезда!
Объятья, вздохи без конца
Их приковали б навсегда
К свиданья месту… но давно
Ждет Паризину сень дворца.
Урочный час – и суждено
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
«Первая строфа была напечатана, с музыкой, несколько времени тому назад; первоначально она предназначалась для Лары» (Прим. Байрона).