Эрик-Эмманюэль Шмитт - Секта Эгоистов (сборник)

Г-жа дю Деван приблизилась, дабы дать молодому человеку возможность высказаться:

– В таком случае просветите нас, мой друг, и позвольте и нам проникнуть в эти глубины, насколько это возможно. Почему, в самом деле, считаете вы, будто ваше тело бесплотно? Разве вы подобны тем призракам, которые появляются над вертящимися столиками баронессы де Сен-Жели?

– Вовсе нет, сударыня, это не безумие и не мошенничество, но результат философический, к коему привело меня рассуждение.

Затем последовала всякая чушь, которая сводилась к тому, что нам с помощью „А“ и „Б“ доказывали, будто природа существует лишь в голове нашего философа, что звук, запах, предмет, цвет и вкус суть лишь плод его воображения и что все мы существуем лишь в той же самой черепной коробке. И по моему заключению, будь все это правдой, – стоит ли удивляться, что скопление столь многочисленных и разнообразных предметов и явлений в столь малом пространстве могло свести нашего гостя с ума?

Все люди поверхностного ума, почитатели темных философических бездн, бурно ему аплодировали. Также и глупцы, ибо, ничего не поняв, по обыкновению своему, сочли, что речь идет о чем-то разумном. Что же касается людей мудрых, то они промолчали, ибо не пристало обсуждать то, что провозглашается не из любви к истине, но лишь из духа противоречия. Два дня спустя никого более не занимало то, что сказал сей молодой человек, однако всем запомнилось, что говорил он весьма складно. С тех пор он прослыл обладателем блистательного ума, то есть обрел право болтать неведомо что безо всяких последствий».

Разумеется, Юбер де Сент-Иньи, движимый более стремлением злословить, нежели понять, не стал излагать рассуждений Гаспара. Но я нашел их у Гийома Амфри де Грекура, в начале его поучительного диалога:

« Клеант. О вашей тезе ходит много слухов. Вы будто бы утверждаете, что у вас нет тела. В таком случае объясните мне, с помощью чего сумели вы это сказать? С помощью ваших губ?

Автомонофил. Ежели беседа принимает подобный оборот, я предпочитаю отказаться от нее сразу же.

Клеант. Простите, я просто не сумел удержаться…

Автомонофил. Дабы вы меня лучше поняли, мне пришлось бы прежде изложить мою теорию относительно материи, ибо одно следует из другого.

Клеант. Так что же вы думаете о материи?

Автомонофил. Что материи не существует.

Клеант. Как? Вы намереваетесь выкрутиться с помощью подобной нелепицы?

Автомонофил. Скажите, в каком случае имеете вы право утверждать, что предмет существует?

Клеант. В том случае, когда я его воспринимаю.

Автомонофил. Именно это я и хотел от вас услышать. Существует то, что я вижу, то, что я осязаю, то, что я слышу, либо то, что я, в воспоминании моем, видел, осязал, слышал, но ничего другого. То, что мы именуем миром, есть сумма наших ощущений. Мы не ведаем мира как такового, мы не знаем, каков он сам по себе, мы знаем лишь тот мир, который ощущает каждый из нас.

Клеант. Вы хотите сказать, что никто не воспринимает один и тот же мир? Что он у каждого свой собственный?

Автомонофил. Совершенно верно. Разве все мы видим одинаково? Одинаково чувствуем? У одного язык особенно восприимчив к вкусу, у другого нос чрезвычайно чувствителен к ароматам, у третьего обостренная чувствительность кончиков пальцев, а четвертый способен услышать чиханье мухи.

Клеант. Это верно.

Автомонофил. А значит, существует столько миров, сколько людей.

Клеант. Согласен.

Автомонофил. И стало быть, это наш язык вынуждает нас, для удобства, говорить о мире, когда речь идет о мирах. И скудость понятий, необходимая для человеческого общения, вынуждает нас принимать слово за самый предмет.

Клеант. Если я вас правильно понял, это именно из-за языка мы полагаем, будто мир един, тогда как на самом деле миров – тысячи.

Автомонофил. Да. Ибо мир существует лишь в нашей голове.

Клеант. Понимаю, дальше.

Автомонофил. Из этого вы можете вместе со мною заключить, что материи нет, ибо все существует лишь в нашем сознании. Ничто не материально, все лишь плод нашего сознания. Природа есть всего лишь проза моих ощущений. Называйте ощутимым то, что принято называть материальным, и вы сохраните реальность, выиграв при этом в точности изъяснения. Я не отрицаю существования предметов, запахов, цветов, звуков, я не отрицаю, что существует шероховатое, гладкое, соленое, – я лишь отрицаю гипотезу о материи как некоем исходном мире, независимом от ощутимых свойств. В сущности, мир есть лишь то, что мы ощущаем, и из этого нам никак не выбраться».