Жан Ануй: Медея

Кормилица(обнимая ее). Ты не такая, Медея! Не такая!

Медея. Такая же, как и все! Только еще трусливее, еще доверчивее, чем другие. Десять лет! Но сегодня с этим покончено, нянька, я снова Медея. Как хорошо!

Кормилица. Успокойся, Медея!

Медея. Я успокоилась, я стала кроткой. Ты видишь, как я тиха, нянька, как спокойно я говорю. Я умираю. Я потихоньку умерщвляю в себе что-то. Я что-то душу.

Кормилица. Поди сюда! Мне страшно! Вернемся!

Медея. Мне тоже страшно.

Кормилица. Что они теперь сделают с нам?

Медея. Они с нами?! Это мы должны спросить себя, что мы сделаем с ними, старуха! Я тоже боюсь, но не их музыки и криков, не их вшивого царя и его повелений — я боюсь самой себя! Язон, ты усыпил Медею, но теперь она проснулась. Ненависть! Ненависть! Огромная, животворная волна, ты омываешь меня, и я рождаюсь вновь.

Кормилица. Они прогонят нас, Медея.

Медея. Может быть.

Кормилица. Куда же мы денемся?

Медея. Для нас, голубушка, всегда найдется страна по эту или по ту сторону жизни, страна, где Медея будет царицей. О мое мрачное царство, ты возвратилось ко мне!

Кормилица(ворчит). Придется опять все укладывать…

Медея. Мы уложимся потом, старуха!

Кормилица. Когда потом?

Медея. Ты еще спрашиваешь?

Кормилица. Что ты хочешь сделать, Медея?

Медея. То, что я сделала, когда предала отца, когда, чтобы бежать, пошла на убийство брата; то, что сделала со старым Пелеасом, когда пыталась помочь, Язону стать царем острова, который принадлежал Пелеасу, что я десятки раз делала для Язона, а на этот раз сделаю наконец для себя!

Кормилица. Ты с ума сошла! Ты не можешь этого сделать!.

Медея. Чего не могу, голубушка? Я Медея, я совсем одна, меня бросили возле этой повозки, на берегу этого чужого мне моря… меня изгнали, опозорили, возненавидели… Но я могу сделать все!

Музыка вдали играет громче.

(Кричит, заглушая ее.) Пусть они поют! Пусть пропоют скорей брачный гимн! Пусть скорей наряжают новобрачную в ее дворце! До венчания еще целый день. О Язон, ты ведь знаешь меня, знаешь, какую деву взял в Колхиде. Ты думаешь, я буду плакать? По кровавому пути преступлений я следовала за тобой, значит, нужны кровь и преступление, чтобы я с тобой рассталась!

Кормилица(бросаясь к ней). Замолчи, замолчи, умоляю тебя! Спрячь свои жалобы в глубине сердца! Спрячь свою ненависть, покорись! Сегодня они сильнее нас.

Медея. Так что из этого, нянька?

Кормилица. Ты отомстишь, моя волчица, ты отомстишь, мой ястребок. Когда-нибудь ты причинишь им зло. Но сейчас мы бессильны. Две чужестранки в повозке, запряженной старой лошадью; две воровки, обкрадывающие птичники… В нас даже дети кидают камням. Подожди хоть год, хоть день, скоро ты станешь сильнее.

Медея. Сильнее, чем сейчас, я никогда не буду.

Кормилица. Но что ты можешь сделать на этом враждебном острове? Колхида далеко, Колхида сама тебя изгнала. А теперь нас бросает Язон. Что же у тебя остается?

Медея. Я сама!

Кормилица. Бедняжка! Креон — царь, и на этой пустоши нас терпели только потому, что он того хотел. Стоит ему молвить слово, стоит падать знак, и все они набросятся на нас с ножами и дубинами. Они убьюнас!

Медея(тихо). Да, они убьют нас. Но будет уж поздно.

Кормилица(бросаясь к ее ногам). Медея, я стара, но не хочу умирать. Я последовала за тобой, я все бросила ради тебя. А на свете еще так много хорошего: согретая солнцем скамья, на которой отдыхаешь; горячая похлебка в полдень; заработанные монетки в ладони; бодрящий глоток вина перед сном.

Медея(отталкивая ее ногой, с презрением). Эх ты, кляча! Вчера я тоже хотела жить, на сегодня мне все равна: жить или умереть.

Кормилица(цепляясь за ее колени). Я жить хочу, Медея!

Медея. Я знаю, вы все хотите жить. И Язон уходит от нас потому, что хочет жить.

Кормилица(с неожиданной злобой). Ты все равно его больше не любишь, Медея! Ты уже давно не хочешь его. Я знаю все, ведь в повозке так тесна. Правда, он первый сказал однажды вечером, что ему жарко и что он вынесет свой тюфяк на воздух. Но ты позволила ему эта сделать, и я услышала, как ты облегченно вздохнула, растянувшись на постели, когда осталась одна. Убивают ради мужчины, с которым живут, но не ради мужчины, которого ночью отпускают со cвoeгo ложа.