Дэвид Хэйр: Дыхание жизни

Мадлен. Что же тогда? «Все Мужчины Подлецы»?

Фрэнсис. Вряд ли.

Мадлен. А то это популярный жанр. Или вот еще: «Я Не Позволю Собой Командовать». Это еще один жанр. «Я Не Позволю Мужчине Собой Командовать».

Фрэнсис. Я действительно не позволю.

Мадлен. И я тоже, представьте. Всегда была против этого. Чтобы все планировать «от сих до сих». (Мадлен протягивает кофту) . Вот, держите.

Фрэнсис. Спасибо. (Надевает кофту и плотно запахивает ее вокруг себя.)

Мадлен. Кстати, раз уж вы спрашивали, если вам действительно интересно, то мы именно из-за этого поссорились тогда.

Фрэнсис. В тот первый вечер?

Мадлен. Да.

Фрэнсис. В тот вечер, когда вы познакомились?

Мадлен. Да. Как раз на тему «Я не позволю собой командовать». Поэтому я и вспомнила.

Фрэнсис. Любопытно.

Мадлен. Вам «любопытно», и что дальше? «Любопытно» — и в следующем году я прочту об этом в книге?

Фрэнсис. Нет.

Минутное молчание. Затем Фрэнсис говорит твердо.

Нет. Просто расскажите.

Мадлен смотрит на нее.

Мадлен. Мы были знакомы всего несколько часов, кажется. В церкви мы слушали Мартина Лютера Кинга. Сидели там, на жестких, длинных скамьях, и уже, наверное, тогда думали: «Это нам запомнится на всю оставшуюся жизнь».

Фрэнсис. Да.

Мадлен. И я запомнила. (Она задумывается) . Потом мы вернулись в его мотель и занимались любовью. Утром он сказал: «Я провожу тебя». А я сказала: «Спасибо, не надо, я сама дойду». (Мадлен улыбается и умолкает) .

Фрэнсис. И потому вы поссорились?

Мадлен. Да.

Фрэнсис. Только из-за этого?

Мадлен. Ну да. Как это часто бывает, на пустом месте…

Фрэнсис. Да.

Мадлен. А потом всегда ломаешь голову, из-за чего так вышло. (Мадлен встряхивает головой.) Я сказала: «Знаешь что, не надо меня провожать. Будто ты мне одолжение делаешь».

Фрэнсис. Вы так сказали?

Мадлен. Да.

Фрэнсис. А он?

Мадлен. Он сказал: «Я не делаю тебе одолжения. О чем ты? Просто я хочу тебя проводить».

Мадлен умолкает. Молчание.

Фрэнсис. И что потом?

Мадлен. Я сказала: «Кроме того, я на несколько лет старше тебя, так что, прошу прощения, я и сама могу прекрасно пройти по Бирмингему, даже рано утром. Для этого не обязательно идти в обнимку с парнем. Не нужен мне никакой парень. Во всяком случае, не для этого». (Мадлен опять останавливается и вспоминает) . Он лежал в постели и смотрел на меня. По-особому, как он умеет. Из-под ресниц, как-то лениво. Он тогда сказал: «Брось». А я сказала: «Ничего не брось. Мы уже два раза занимались любовью. И я с первого раза все поняла. Сразу поняла, потому так прямо и говорю. Теперь я уже наперед знаю: ты никогда не будешь меня достаточно любить. Ты и сейчас недостаточно меня любишь». (Мадлен выжидающе делает паузу) .

Фрэнсис. И что же он ответил?

Мадлен. Он сказал: «Любить? Но мы ведь только что познакомились». (Мадлен поворачивается и смотрит на Фрэнсис) . Вот и все. На этом все и кончилось…

Фрэнсис. Понятно.

Мадлен. Да.

Фрэнсис. Теперь я многое понимаю.

Мадлен. Да.

Фрэнсис. Теперь все встало на свои места.

Недолгое молчание.

Я и не подозревала.

Мадлен. Это происходило в дешевом гостиничном номере в Алабаме. Там был светлый бежевый ковер, на стене картины: гелиотропы и еще что-то зеленое. (Мадлен жестикулирует, словно восстанавливая по памяти вид той комнаты.) С одной стороны — кровать, низкая. С другой — окно, коричневые занавески. Вон там — шкаф. А под окном — цветочный горшок, тоже зеленый. (Мадлен усмехается над нелепостью своих воспоминаний) . Все в моей жизни сводится к тому моменту…

Фрэнсис. Понимаю.

Мадлен. И с той самой минуты все полетело кувырком ко всем чертям.

Фрэнсис. Что же случилось?

Мадлен недолго обдумывает ответ.

Мадлен. У меня уже был тогда опыт, были мужчины. Но никогда не было ничего подобного.

Фрэнсис. Нет?

Мадлен. Честное слово. (Мадлен встает и опять начинает говорить с вызовом) . Я не хочу, чтобы за меня решали, вот что я тогда подумала. Я ни за что на свете не дам собой командовать, как бы этот парень ни был мне нужен.