Василий Сигарев: Жить

Мужчина с велосипедом стоит возле водоема, от которого идет пар. Рядом дымится ТЭЦ. Пар над водой такой густой, что её почти не видно.

Мужчина кладет велосипед на землю, садится рядом. Смотрит в туман. Долго, не моргая, смотрит. На глазах у него появляются слезы. Он шмыгает носом. Потом поднимается, снимает ногами туфли и идет к туману. У него коричневые носки с дырявыми пятками. Задержавшись у кромки, он робко вступает в воду. Оглядывается. Делает несколько шагов. Еще. Еще. Силуэт его становится невнятным. Потом вовсе исчезает в тумане.

Слышен только плеск воды, но и тот, наконец, смолкает.

На тюлевой занавеске, сквозь которую мальчик Артем наблюдал за мужчиной с велосипедом, сидит бабочка. Крылья её судорожно вздрагивают, как круп лошади, отгоняющей мух.

Артем, сидящий в наушниках за компьютером, оборачивается на бабочку.

Велосипед лежит на белой земле. К нему подходит молодой паренек. Оглядывается, прислушивается. Тишина. Паренек поднимает велосипед. Затем одну из туфель и швыряет её в кусты. Садится на велосипед — предательски стрекочет трещетка-открытка. Паренек срывает её и, истерически крутя педали, катит в сторону дороги.

На земле остается открытка с измочаленными краями, на которой всего лишь букет хризантем.

Паренек с велосипедом скрывается из виду.

Ветер несет открытку по ухабистой заснеженной земле.

Милиционерша ходит по комнатам частного дома, фотографирует. Женщина из автобуса плетется следом.

ЖЕНЩИНА.Я тут обои клеила. И линолеум стелили мне…

Милиционерша кивает, фотографирует, просматривает качество снимка на мониторе фотоаппарата.

ЖЕНЩИНА.Постельное все меняно, как сказали. Куклов вон еще две…

Показывает на две коробки.

МИЛИЦИОНЕРША.Кухню давайте.

ЖЕНЩИНА.Идемте. Там красила и мытьё. Линолеум еще не меняла… Пока…

Идут на кухню.

ЖЕНЩИНА.Драила все полностью. Порошками, содой… Тараканы сами ушли еще тогда…

МИЛИЦИОНЕРША.Холодильник откройте мне.

Женщина открывает холодильник. Милиционерша заглядывает. Фотографирует.

Голый Антон открывает дверь туалета. На унитазе сидит Гришка. Он фотографирует её на мобильник.

ГРИШКА.Эй!

АНТОН (смотрит снимок) . Уууу.

ГРИШКА.Эй. Дай посмотреть, че там.

АНТОН.Срущий Гришка.

ГРИШКА.Ну, дай.

Антон дает ей телефон.

ГРИШКА (смотрит) . Мама! Я удаляю.

АНТОН.Там еще есть. Листай.

ГРИШКА (нажимает кнопку) . Мама! Это чё?

АНТОН.Вот такое. (Раскачивает задом.)

ГРИШКА.Мама, ненормальный. А ты че еще не одеваешься?

АНТОН.Щас буду.

ГРИШКА.Будь.

АНТОН.Буду.

Закрывает ей дверь и выключает свет.

ГРИШКА.Эй! (Пауза.) Таблетки чтоб выпил…

ЖЕНЩИНА (громко) . Што?

Она сидит на кухне и обращается к милиционерше, которая за окном курит и набирает номер на мобильном телефоне.

Милиционерша жестом показывает, что ничего не говорила. Возле её ног машет хвостом плюгавая овчарка-дворняга на цепи. Милиционерша постоянно отодвигает её ногой.

МИЛИЦИОНЕРША.Алло… алло… Леночка Михайловна… Алло… Привет. Узнала?.. Я вот чё звоню. У меня тут Капустина в мамашу заиграла… Как-как. Не пьет, ремонту наделала… Да прям мать Тереза вон сидит, ити её мать… А я знаю? Не знаю… Я вот че звоню. Капустиных сможешь, сегодня привезти?… Просит. Чуть ли на колени не встает. (Посмотрела на просящее лицо Капустиной за окном кухни.) А водитель у тебя где? А. И че делать?.. Я тоже не знаю… Да отстань ты! (Пихает ногой собаку.) Чё?… Не поеду я… Сама? Мне надо, чтобы бумаги она… Ты знаешь, у меня тоже нет особого желания к ним сюда переться еще без надобности… Дак они в Покровке, милая моя… Да. А ты думала? … Да надоели они мне уже все, кто бы только знал как. Ну давай, че-нибудь придумаем… А че такого-то — давай на маршрутке… Ну а че?… Да чё будет? Ой, Господи. Там полтора часа. Возьмешь паспортные у водилы, телефон оставь, мой — дай, а мы здесь встретим… А мне оно надо?… Давай, Леночка Михайловна, не бзди. (Смеется.) А мы кому скажем… А ей-то это зачем?… Во… Другое дело. Давай только быстрей собирай — домой хочу… Ладно… Ладно… Ладно… Звони, как посадишь… Пока. Жду.