Федор Раззаков - Пуля для Зои Федоровой, или КГБ снимает кино

«…На ломаном английском, много раз останавливаясь, чтобы заглянуть в словарь, она (Зоя. – Ф. Р.) объяснила ему, что, если они хотят встречаться, им придется соблюдать некоторые правила. Не потому, что она боится, но просто глупо не соблюдать осторожность. Поэтому лучше, если, приходя к ней, он будет надевать штатский костюм, а не военную форму. Если ему все же захочется надеть форму, то пусть не удивляется, если она пригласит еще кого-нибудь, может, свою сестру Марию, чтобы про них не подумали, будто они остались вдвоем. А на улице если будет в форме, то тоже пусть не удивляется, если она пойдет не под руку с ним, а на некотором расстоянии. Но даже когда он в штатском, а вокруг будут люди, им лучше не говорить по-английски. Тогда все подумают, что он русский. Если же им повстречается кто-то из друзей Зои, Джексону лучше молчать. Большинству своих друзей она, безусловно, полностью доверяет, но кто может поручиться за остальных?

После того как к власти пришел Сталин, слишком часто случается слышать рассказы о друзьях и даже близких родственниках, которые доносят друг на друга в НКВД.…».

Текст более чем наивный, да еще к тому же полностью противоречит словам самой Зои, которые она будет говорить потом на следствии. Помните, она рассказывала о том, что в ее доме часто собирались компании, где велись разговоры антисоветского содержания. А согласно «Дочери адмирала» она, оказывается, была женщиной осторожной и подозревала некоторых своих друзей в стукачестве. Подозревала и одновременно вела рискованные разговоры? Это либо глупость, либо специальный расчет, чтобы произвести нужное впечатление на гостей-иностранцев.

Идем дальше. Обратим внимание на фразу из книги: «На ломаном английском…» Что это означает – что Федорова почти не говорила по-английски? Но это весьма странно, учитывая, что она уже более двух лет посещала американское посольство и была знакома со многими его обитателями. Даже если предположить, что последние хорошо говорили по-русски, все равно Зоя вполне могла за это время научиться говорить не на ломаном английском, а на вполне сносном. Видимо, авторам книги «Дочь адмирала» надо было нарисовать перед читателем следующую картину: Зоя почти не общалась с иностранцами, и тот прием на Спиридоновке был редким исключением. Да и сама встреча с Тейтом была случайной.

Наивным в книге выглядит и то, как Зоя пытается спрятать от окружающих свои отношения с американцем. Ведь скрыть это от МГБ было невозможно – «топтуны» (то есть сотрудники из 13-го отдела 1-го главного управления (контрразведка), отвечавшего за охрану дипкорпуса и наружное наблюдение за иностранцами) наверняка знали обо всех перемещениях Тейта вне посольства: куда пошел, с кем встречался, где проводил время. Так было принято – когда новый сотрудник посольства объявлялся в Москве, то слежка за ним некоторое время велась постоянно. А Тейт практически сразу стал встречаться с Федоровой. Спрашивается: от кого же они тогда «шифровались»? От рядовых граждан?

Впрочем, «Дочь адмирала» – это книга, которая писалась (в конце семидесятых) прежде всего для американского (или более шире – западного) читателя (о советском тогда даже не помышляли). А такого рода читатель привык мыслить о жизни в СССР категориями штампов, навязанных ему его же пропагандой. Короче, о сталинском времени он рассуждает исключительно с позиции солженицынского «Архипелага ГУЛАГ» или конквистовского «Большого террора».

Агент 3-го отдела (агентурная разведка) УСС Ричард Беннет прилетел из Мюнхена в Бад-Нендорф вблизи Ганновера в середине дня и прямо с аэродрома отправился в особый центр союзников. Несмотря на то, что все два часа полета Беннет проспал как убитый, чувствовал он себя уставшим и не прочь был «соснуть» еще пару часиков. Но вместо этого решил не терять времени даром и попросил водителя, встретившего его на аэродроме, отвезти его не в гостиницу, а прямиком в особый центр. Спешка объяснялась просто. Беннету хотелось поскорее закончить здесь дела и вернуться в Мюнхен, где с нетерпением дожидались результатов его поездки. А целью последней была встреча с несколькими бывшими высокопоставленными нацистами из абвера (военная разведка), которые сдались в плен американцам и могли представлять интерес для УСС в плане возможного их сотрудничества с американцами в тайной войне против русских. В последние несколько месяцев эта тема стала приоритетной для американской разведки, и Беннет был одним из тех агентов, кто активно этим занимался. Например, в Мюнхене он был подключен к допросам Рейнхарда Гелена – начальника 12-го отдела немецкого Генштаба «Иностранные армии Востока», который занимался армейской разведкой в отношении Красной армии. Когда стало окончательно понятно, что война проиграна, Гелен решил подстраховаться. В начале марта 1945 года он, взяв в подручные нескольких сотрудников своего отдела, скопировал все важнейшие документы на микрофильмы, упаковал их в водонепроницаемые баки и спрятал в нескольких местах в Австрийских Альпах. После чего 22 мая сдался в плен американской военной полиции в Фишхаузене-на-Шлирзее. И начался его торг с Г-2 – американской военной разведкой: в обмен на выдачу спрятанных документов он просил сохранить жизнь ему и его подчиненным. Американцы дали им такую гарантию и даже более того – предложили работать против русских и дальше. Именно на этой стадии к делу и были подключены агенты из УСС, которые работали в тандеме с Г-2 – искали в своих зонах оккупации тех нацистов, кто готов был сотрудничать с американцами в борьбе против русских.