Наталья Боброва - Юрий Богатырев. Чужой среди своих

Мы и потом поддерживали с Юрой отношения. Он регулярно приходил ко мне в театр, приглашал меня на все свои студенческие спектакли. После очередного экзамена мы всегда долго гуляли по Арбату, и я рассказывал ему свои впечатления.

Штейн считает, что «до конца» Юрия понимал лишь Никита Михалков, увидевший в нем и Штольца («Несколько дней из жизни И. И. Обломова». – Н. Б .), и Шилова («Свой среди чужих, чужой среди своих». – Н. Б. ).

– Михалков попал под обаяние его фактуры, его характера. Я, конечно, видел все фильмы с его участием. Особенно меня поразил «Свой среди чужих…». Помню, сразу после просмотра позвонил, поделился впечатлениями. Юра замечательно сыграл и Штольца в фильме Михалкова «Обломов». Особенно сцену прощания с отцом, когда молодого Штольца отправляют учиться в гимназию. Это было сделано грандиозно. У Михалкова всегда в фильмах случаются неожиданные взрывы действия, наполненные криками, музыкой. На этот раз получилась этакая «симфоническая картинка для Юры с оркестром». Совершенно блестящая сцена.

Но почему-то из Юриных киноработ, – продолжает Штейн, – мне больше всего запомнился его Манилов в телевизионном фильме по «Мертвым душам» Гоголя. Александр Калягин там играл Чичикова. А Богатырев – Манилова. Юра же был очень красив. И как художник, он в этом фильме спародировал свою красоту. И кстати, работал он там очень «по-кукольному».

Чем отличается артист кукольного театра от артиста драматического?

Станиславский говорил, что актер в драматическом театре должен играть по схеме: «я» в предлагаемых обстоятельствах. Но в кукольном театре так не получится. Там артист работает по схеме: «он» в предлагаемых обстоятельствах. Артист должен наблюдать за тем, что держит в руках.

Это очень интеллектуальное творчество. Оно предполагает некую отстраненность создателя от своего творения. Не зря же Пушкин удивлялся когда-то своей героине: какую шутку выкинула моя Татьяна – вышла замуж за генерала!

И такой «авторский» взгляд со стороны на свое создание, мне кажется, присутствует в Манилове Богатырева. Там не было этого «я» в предлагаемых обстоятельствах. Там был точно придуманный Богатыревым (или режиссером Швейцером) образ. Богатыревского Манилова приводит в восторг буквально все – любая букашка или цветочек. И артист, как художник, получал от этого удовольствие.

Последний раз учитель разговаривал с бывшим учеником после фильма «Родня».

– Мне понравилась его работа на грани гротеска. Он же все время именно так играет. И даже в драматических ролях вроде Шилова. В этом сказалась его «кукольная кровь». Ведь артист-кукольник должен передавать самые яркие, характерные черты своего персонажа, иногда сознательно утрируя.

Юра прекрасно знал эти «кукольные» законы. Он ведь всегда живо интересовался моей работой. И часто бывал на наших спектаклях. Я тогда поставил в театре под руководством Образцова сказку «Солдат и ведьма» – этим спектаклем открывалось новое здание театра на Садово-Самотечной улице. Юра и другие ребята – все дружно пришли на премьеру…

Режиссер задумывается.

– Не думаю, что я был для него настоящим учителем. Учителем Юры, скорее всего, был замечательный педагог и великолепный актер Юрий Васильевич Катин-Ярцев. Но его поиски в актерском творчестве во многом связаны с тем, что он делал у нас. Именно после прихода к нам он стал всерьез думать о профессии актера. И наверное, в этом я ему немного помог… Жаль только, что я надолго уехал из Москвы в Башкирию, и наша связь на десять лет прервалась…

– Во Дворце пионеров занималось много ребят, у которых также могло бы быть очень яркое театральное будущее, – добавляет вдова Владимира Штейна, ныне художественный руководитель театра «Волшебная лампа» Марина Грибанова. – Но, увы… Жизнь у всех сложилась по-разному, хотя из наших ребят получились очень хорошие люди. Юре повезло больше. Я запомнила его молодым, красивым, добрым, настоящим великаном. Его большой рот всегда улыбался, как у доброго лягушонка. Невероятно обаятельный – с первой минуты.

Он был не только очень хороший актер, но и интересный художник – у меня до сих пор хранятся его рисунки. Конечно, если бы он не попал в театральную среду, был бы профессиональным художником. Мы его «совратили» театром.

Но… Напомню, что он тогда учился на художника по коврам. Что его ждало? В лучшем случае он делал бы ковры у себя в мастерской. В худшем – работал бы на Люберецкой ковровой фабрике. Вот что его ждало и, скорее всего, порядочная нищета. А он стал знаменитым артистом…