Наталья Боброва - Юрий Богатырев. Чужой среди своих

– И наше с Юрой общение прервалось… И вот в один из коротких летних приездов в Москву я оказываюсь на тогдашней улице Кирова (ныне Мясницкой) у Главпочтамта. Смотрю, кто-то знакомый идет навстречу, выступая чересчур горделиво. Юра! Уже студент Щукинского училища, он шел в сопровождении двух сокурсниц. Он был совсем другой. У него даже осанка изменилась. Мы немного поболтали.

А следующая наша встреча состоялась уже после того, как я вернулся в Москву после учебы и службы в армии. Юра стал уже достаточно известным артистом. Мы с товарищем собрались в кино, в новый кинотеатр. Я даже не знал, как фильм называется. И, увидев Юру на экране (это оказался «Свой среди чужих, чужой среди своих» Никиты Михалкова), изумился, вспомнив его первые шаги на сцене. Скачок колоссальный. Впоследствии, посмотрев его работы в «Современнике», я еще раз в этом убедился. Я видел огромную разницу между тем, каким он был в начале своей актерской карьеры, и тем, каким он стал спустя шесть лет…

Воспитанный друг корректно соблюдал дистанцию:

– Я никогда не пытался прорваться к нему за кулисы и напомнить о себе. Мне рассказывали, какая у него непростая жизнь. И мне казалось, что не стоит лишний раз отвлекать человека на всякие мелочи. Вокруг большого артиста и так много людей… И я не стремился к общению с ним, как некоторые наши общие друзья, которые шли за кулисы и передавали ему от меня приветы. На мой взгляд, надо было немножко пощадить его.

Я считаю, что крупный актер – достаточно сложно организованный и функционирующий организм, в котором и физическая, и эмоциональная, и духовная жизни тесно переплетены и существуют в постоянном напряжении… А поклонников и поклонниц Юре и так хватало.

Как у Шекспира ■ Спят курганы тихие… ■ «Можно, я приду?» ■ «Шинель» Петровича ■ Библейские сюжеты ■ Паника, радость, отчаяние ■ Книжный запой ■ От Оки до Мещеры ■ Оберег на удачу ■ Против Станиславского ■ Клюквенная кровь ■ Улыбка лягушонка ■ Оазис творчества ■ Колечко на счастье ■ «Куклы могут все!» ■ Юрис играет Штрауса ■ Небритый, но довольный ■ Арийский типаж ■ Тайный враг

В начале 2000-х я сидела в кабинете главного кукольного волшебника с печальными глазами – в Театре детской книги «Волшебная лампа» у Сретенских ворот. Слушала неторопливую речь заслуженного артиста Республики Башкортостан, художественного руководителя Театра детской книги «Волшебная лампа» Владимира Штейна. Юру Богатырева он запомнил очень хорошо. А буквально через полгода Штейна не стало. Вот что он успел мне тогда рассказать:

– В начале 60-х у меня уже был свой детский кукольный театр: сначала при Дворце пионеров в переулке Стопани, затем мы переехали во Дворец пионеров на Ленинских горах, – вспоминал Владимир Михайлович. – Причем наш коллектив был даже не детский, а скорее молодежный. И назывался наш театр-студия «Глобус» – как у Шекспира. Мы были уже довольно знамениты и уже играли на престижных театральных площадках – в ЦДРИ, Доме актера, Библиотеке имени Ленина, Доме культуры МГУ.

И тогда же, летом, мы стали ходить в длительные походы. И брали с собой наш складной кукольный театр. Там мы не только отдыхали, но и показывали в деревнях и селах наши спектакли, причем под музыкальное сопровождение – с нами был юный баянист Витя Коробов.

А в 1962 году Дворец пионеров организовал под Москвой тренировочный лагерь для всех туристов – и «водников», и пеших. Мы жили в палатках, грелись у своей самодельной печки. А рядом с нами оказались члены археологической экспедиции, которая раскапывала курганы – скифские поселения. Мы показали этим археологам, среди которых оказался и Юра Богатырев, тогда студент художественного училища, свои спектакли.

Помнится, идет наш спектакль-концерт. Юра сидел на траве – такой громадный, с большими, как лопаты, ручищами, невероятно обаятельный. И жутко смеялся по любому поводу. Все ему очень нравилось. А в конце представления он взял кукол и начал ими «работать». Затем подошел ко мне и серьезно спросил: «Владимир Михайлович! А можно, осенью я приду к вам заниматься?»

Парень с такой фактурой, с такой потрясающей внешностью, голосом, обаянием… Конечно, вопросов не было, я сказал: «Приходи».

И он пришел. И занимался в нашей студии четыре года. Во многих кукольных спектаклях играл, был очень талантливый. Правда, я не так подробно помню его кукольные роли, потому что это были, скорее, этакие интеллектуальные капустники. Но вот его портного Петровича из «Шинели» по Гоголю помню до сих пор… Он сыграл его неожиданно гротескно…