Питер Акройд: Альфред Хичкок

Судья. И вы ее убили.

Кристи. Да, ваша честь.

Судья. И кроме того, изнасиловали?

Кристи. Думаю, да, ваша честь.

Судья. До смерти, во время или после?

Кристи. Во время, ваша честь.

Судебный процесс над убийцей, которого Хичкок назвал «этим восхитительным Кристи», настолько захватил воображение режиссера, что в 1972 г. он использовал его историю в фильме «Исступление» (Frenzy).

В зрелом возрасте он признавался, что ему понравилось бы выступать в роли обвинителя или строгого судьи. Но Хичкок никогда в жизни не хотел стать полицейским. Таким образом, интерес к преступлениям можно рассматривать как часть его увлечения театром. Вместе с родителями он ездил в Уэст-Энд и смотрел новейшие пьесы. По свидетельству его уполномоченного биографа, Джона Рассела Тейлора, Хичкок мог часами с удовольствием обсуждать театральный мир своего детства, «о котором… обладал энциклопедическими знаниями и в отношении которого испытывал необыкновенный энтузиазм». В работах Хичкока чувствуется явная и глубокая театральность. В основу некоторых фильмов, например «Веревка» (Rope) и «Убийство!» (Murder!), легли театральные пьесы, а главные сцены многих других в буквальном смысле поставлены на сцене, когда камера просто движется за авансценой. В воображении Хичкока театр и кинематограф тесно переплетались – наследие тех дней, когда они были неразрывно связаны и фильмы часто демонстрировали в театрах.

Хичкок ушел из школы в тринадцать лет; считалось, что в этом возрасте ребенок готов выбирать профессию для дальнейшей жизни. Он сказал родителям, что хочет быть инженером – необыкновенно надежная и подходящая карьера, – и его определили в Лондонскую инженерно-навигационную школу, которая находилась на Поплар-Хай-стрит; там подросток изучал механику и акустику, а также изготавливал рабочие чертежи разнообразных механизмов. Закончив обучение, Хичкок нашел работу в W. T. Henley’s Telegraph Works Company Limited на Блумфилд-стрит у Лондонской стены в Сити. Это была главная контора компании, которая специализировалась на производстве изолированных проводов и кабелей и в тот период особый интерес проявляла к подводным кабелям и другим средствам защищенной от бомб связи.

Хичкок был младшим техником в отделе продаж. Его обязанности заключались в «технической оценке» размера и рабочего напряжения электрических кабелей. По его собственному свидетельству, он часто бездельничал и на его столе скапливалась груда образцов, пока у него не оставалось выбора, кроме как заняться ими; потом, как он сам вспоминал, работать приходилось очень быстро. Правильность выбора инженерного дела в качестве надежной профессии подтвердилась через месяц после того, как Хичкок поступил на работу, когда от хронической эмфиземы умер его отец. Управление рыбными магазинами перешло к старшему брату, а Хичкок с матерью остались жить на втором этаже дома номер 175 по Салмон-лейн, откуда Хичкок ездил на работу в Сити. Согласно некоторым неподтвержденным сведениям, мать и сын вернулись в Лейтонстоун.

Во время Первой мировой войны и Лейтонстоун, и Лаймхаус подвергались интенсивным бомбардировкам. У такого впечатлительного молодого человека, как Хичкок, регулярно обрушивавшийся с неба ужас должен был вызвать глубочайший шок; это было грубое нарушение основ, установленного в мире порядка. В начале 1915 г. в небе над Лейтонстоуном можно было увидеть немецкие дирижабли. Лаймхаус и берега реки были главной целью немецкой авиации; особенно сильно пострадал район Поплар. В Ирландском море обнаружили немецкие подводные лодки, и по всей стране ползли слухи о саботаже и саботажниках. В некоторых ранних фильмах Хичкока передается эта атмосфера паники и даже истерии. Это ощущение осталось с ним на всю жизнь. Память о первых ночных бомбардировках проявилась на съемках «Птиц» (The Birds), когда птицы атаковали осажденный дом Бреннеров. «Бомбы падают, пулеметы бешено строчат! – говорил он. – Ты не знаешь, куда бежать! Выхода нет! Ты в ловушке!»

Тем не менее в самых последних интервью Хичкок старался подавлять воспоминания об ужасе, который он должен был тогда испытывать, и переводил разговор на трагикомические моменты войны, связанные с его матерью. Однажды вечером, когда он вернулся с работы, рядом с домом разорвался артиллерийский снаряд. Хичкок бросился в спальню матери и увидел, что она пытается натянуть на себя одежду поверх ночной рубашки. В другой раз, вспоминал он, во время воздушного налета «моя бедная матушка в отчаянии молилась, а за окном вокруг освещенного лучами прожекторов дирижабля рвались шрапнельные снаряды». В третьем рассказе Хичкок вместе с матерью прятался от обстрела под столом, а она, стоя на коленях, непрерывно крестилась».