Юрий Тюрин - Феномен Юрия Арабова (сборник)

Примерами постмодернизма служат в романе сцены с участием живых битлов, особенно сюрреалистический эпизод явления Фета перед Джоном Ленноном в его поместье Титтерхерст. Фету повезло. Распавшаяся рок-группа собралась в тот день вместе, чтобы позировать фотографу-рекламщику для модного журнала. Абсурдный эпизод с участием русского паренька-гитариста, где все участники не знали языков, понадобился Арабову для материализации мечты Фета попасть в Лондон. Мечты, которая так и осталась виртуальной реальностью.

Жизнеописание Фета между тем продолжается. Мы узнаём, что подросток считает себя основателем биг-бита , ответвления русского рока. Что он мало и неохотно читает, часто прогуливает школу. Но еще автобиографические подробности о семье Арабовых. Отец его был обыкновенный уголовник, плохо кончивший, – однажды исчез навсегда. Был отчим, полуполяк, полупьяница. Работал звукооператором на Киностудии им. М. Горького. Тоже исчез. Мать – гречанка по национальности, жила в греческой общине в Ялте. Приехала в Москву поступать во ВГИК и попала в мастерскую самого С. Эйзенштейна. Стала звукорежиссером дубляжа всё на той же студии М. Горького. После войны почти всю греческую общину в Ялте помели, выслали на восток – в Уфу, Пермь и дальше. Маму Юрия Николаевича не тронули. Мама часто водила сына на киностудию, так что большое кино рано опалило мальчика. Юра на всю жизнь запомнил живых классиков в коридорах студии – Сергея Герасимова и Марка Донского, которые принципиально не здоровались друг с другом.

В повести «Времена года» Юрий Николаевич добавит автобиографических подробностей. Одним из самых ярких впечатлений далекого прошлого станут для него воскресные прогулки с мамой в село Леоново, за Яузой, к окружной железной дороге. Дорога к ней вела через великолепный парк и массив подрубленного леса. Юрию Николаевичу запомнилась белоснежная церковь Ризположения Пресвятой Богородицы. На самом деле храм окрашен в желтый цвет, в соответствии со стилем архитектуры. Церковь была возведена в 1722 году, в период перехода от нарышкинского к чисто петровскому барокко. Храм никогда не закрывался, службы велись и в период хрущевского атеизма. Ныне здесь образцовый приход, который организует даже паломнические поездки на Валаам, в Соловки, на Святую Землю, в Сирию, Тунис, Абхазию.

Встречи со Христом не проходили для юного Юры бесследно. Семена веры оседали в уголках детской памяти.

Вернемся к «Биг-биту». Меня в свое время заинтересовала заключительная, 14-я глава «Зеленая самооборона». Фету, он же Федор Николаевич Фетисов, – 48 лет. Он купил дачный домик во Владимирской области, недалеко от старинного Юрьева-Польского, основанного Юрием Долгоруким аж в 1152 году. Летом, отгоняя приступы душевной маеты, Федор Фетисов любил ездить на своем «уазике» в тихий Юрьев. По дороге он проезжал почти безлюдный поселок Симу, в котором в имении своей тетушки скончался раненный на Бородинском поле Багратион. Пересекая владимирскую Симу, Федор Николаевич думал о Боге и задавал себе привычный вопрос: какая мельница прошла по его стране, перемолов всё и оставив после себя пустыню?

Владимирские проселки, Юрьев-Польской, Сима – эти исконно русские, древние земли – сыграли важнейшую роль в духовной эволюции самого Арабова. Образное выражение эта эволюция получила в сценарии и фильме «Юрьев день» (2008).

Мысли Фета, Федора Николаевича – суть мысли Арабова. Вчерашний Фет лабает в дорогих кабаках, срывает бабки, которых хватает на неработающую жену и сына Ивана (в семейном кругу его зовут Ленноном). Но чувствует себя совершенно беззащитным перед государственными институтами, которые занялись предпринимательской деятельностью. «Хотя наступивший феодализм, – думает Фетисов, – спроектировали с капиталистическим фасадом, и в этом, возможно, было какое-то продвижение вперед, но этот фасад чувствовался лишь на Тверской». Однако Фет согрешил – впал в неоконформизм: лабал в 91-м перед «защитниками» Белого дома, на митинге в Лужниках аплодировал старенькому академику Сахарову, пока под влиянием Солженицына не прозрел и бежал из теплой Москвы от «новых русских» на Владимирщину.

Этот большой кусок текста откровенно публицистичен. Но Арабов еще мыкался в поисках выхода из ограды постмодернизма. И без голой публицистики не мог обойтись, благо талант подталкивал.

Лариса как-то спросила: «Юрий Николаевич, а чем постмодернизм отличается от модернизма?» «Ничем, – тут же среагировал Арабов. – Только еще вонючее».