Андрей Агафонов - Три дня в Бергамо

***

На ужин подавали салат Капрезе, казончелли и телячью лопатку. На столе поблескивали несколько бутылок местного вина и кувшин с водой. Перед ужином Антонио предложил гостям по коктейлю. Луиджи и Эльза избегали смотреть друг на друга, но от сладкого вермута с красным биттером не отказались. По лестнице сбежал свежий, радушный, слегка всклокоченный иностранец.

– Я не успел представиться, – добродушно сказал он, подходя к Луиджи с поднятой в локте рукой и раскрытой ладонью, – вы Луиджи, это я помню. Я Эрих. Эрих Вальден. Коммивояжер.

Луиджи с неожиданной для себя готовностью ухватился за протянутую руку:

– Приятно наконец-то познакомиться, синьор Вальден. Вы неплохо говорите по-итальянски.

– Я из Триеста, – улыбнулся Эрих.

Луиджи почувствовал, как остатки враждебности испаряются. Эрих, все еще держа его руку в своей, перевел взгляд на Эльзу:

– Синьора?..

– Эльза Торн, – она сдержанно кивнула, – журналистка, пишу иногда для «Синема».

Луиджи невольно хмыкнул. Эльза посмотрела на него уничтожающе.

– Синьор?..

Луиджи обернулся. Перед ним стоял хозяин гостиницы, толстяк с изрядно полысевшей головой, лет пятидесяти.

– Вы Джузеппе, да? – припомнил он.

Антонио закашлялся, проходя мимо. Австриец бросил на него беглый взгляд.

– Какая честь, синьор! – засуетился хозяин. – А я тут, знаете, отъезжал… по делам. Надеюсь, Антонио все сделал…

– Антонио молодец, – улыбнулся Луиджи. – А что ваша очаровательная жена?

– Нездоровится, – толстяк вытер пот со лба. – Что-то подхватила, ваша свет…

– Так, – Луиджи сжал руку толстяка. – Это лишнее, Джузеппе. Займитесь десертом.

И перевел взгляд на Эриха, но тот уже разговаривал с Эльзой.

– Дуче, конечно, много сделал для кино, – говорила Эльза, – но не будем преувеличивать его роль. Во Франции нет Муссолини, а кинематограф есть. И опережает итальянский лет на десять.

– Мне больше нравится американский, – возразил Эрих. – Хотя на самом деле он итальянский. Кто такой Капра? Бедный сицилиец. Вы смотрели «Это случилось однажды ночью»? Милый фильм, правда?

– Забавный.

– Вы были в Америке? – он поднял глаза на Эльзу.

– Пока нет, – улыбнулась она, – смотрела в Венеции.

– Сладкие сказки, – вмешался Луиджи, присоединяясь к ним и придвигая тарелку. – Стоило бежать с Сицилии, чтобы снимать слащавые историйки про немцев и англосаксов. Это даже комично – что бы ни снимали в Голливуде, неизбежен happy end. По крайней мере, мы лишены таких ограничений. Но я согласен, итальянский кинематограф сегодня – это мертвецкая.

– Если бы ты снимал фильм, – спросила Эльза, – какой бы сюжет ты выбрал?

Эрих вопросительно поднял брови, держа в руке бутылку с «Nino Negri». Луиджи кивнул. Взял бокал. С наслаждением покатал вино на языке.

– Я бы снял фильм про обычных людей. Без фальши, без happy end, без грима.

– Обычных – это каких, дорогой? – спросила Эльза.

– Да тех же сицилийцев! Тех, кто трудится. Страдает. Рыбаков юга. Я бы снимал в хижинах, в лодках, чтобы…

Хохот прозвучал как взрыв. Луиджи вздрогнул. Даже хозяин выглянул из кладовки.

– Простите, – это хохотал Эрих, – простите, друг мой. Но это очень смешно! Вы! Про рыбаков!

Он снова расхохотался.

Эльза улыбнулась.

– Готов поспорить, – сказал Эрих, смахивая выступившие слезы, – что фильмы про красивых и богатых вам будут удаваться лучше.

Луиджи поморщился.

– Но! – Вальден заметил это и предупредительно поднял вверх палец, – при этом очень несчастных!

Луиджи смущала манера австрийца высказываться, что-то было в его откровенности не откровенное, какое-то двойное дно, издевка. Но при этом он не давал собеседнику формальной причины чувствовать себя задетым. Эльза же была непривычно молчалива, возможно, из-за случившегося недавно. При мысли об этом Луиджи почувствовал, как его лицо заливает краска. К счастью, в зале горели только свечи.

Как будто прочитав его мысли, Эльза спросила вроде бы невпопад:

– А вы, синьор Вальден, бывали в Америке?

Голубые глаза Вальдена блеснули:

– Да где я только не бывал! – и он отправил в рот кусок телятины.

– Расскажите, – Эльза поставила локти на стол, сложила руки под подбородком и уставилась на австрийца. Он почему-то закашлялся. Луиджи вопросительно поднял руку над его спиной, но Вальден энергично замотал головой.

– Вот, кстати, американцы едят очень рационально, – сказал он, прокашлявшись, – как на конвейере. Бифштекс съедают за десять минут.