Константин Лопушанский - Сквозь черное стекло

Серафима замолчала, задумалась:

– Так и сказала, росточек. Было тебе тогда восемь лет. Вот и все, Настя. Теперь знаешь. Я потом много думала об этом. А ведь правда, особую судьбу тебе Господь дал… Росла при монастыре, в целомудрии и в девстве. вдали от мира.

В восемнадцать лет, по зрелости, решила идти в монастырь послушницей, а там, глядишь, вскорости и постриглась бы в монахини, стала бы невестой Христовой.

И вот, смотри, как решила ты это, так тут же, сразу, считай на следующий день, появляется соблазн, да еще какой. Зрение, богатство немыслимое, все удовольствия мира. только в монастырь не ходи. Не странно ли?

– Почему же это соблазн?! – вдруг резко возразила Настя. – Может чудо мне дает Господь, исцеление. А разве человек этот не может просто полюбить? Брак тоже освящается Церковью.

– О, как ты заговорила. Да, – вздохнула Серафима. – Видно уже решила ты все. Тогда что говорить, бесполезно.

– Я не хочу больше быть калекой, слепой! Не хочу! Можно Бога прославлять и зрячими глазами.

– Можно. Но тебе дали другой путь, такой, как Матроне Московской, святой, праведной и блаженной.

– У нее был свой путь, у меня будет свой.

– Будет свой, – грустно повторила Серафима. – Ну что ж, иди с миром. Благословлять тебя на твое решение я не буду, не лежит душа, а на дорогу благословлю. Молиться о тебе буду усердно, и я, и сестры. Это обещаю. Ну, храни тебя Господь.

СЦЕНА 12. ИНТЕРНАТ. ПОМЕЩЕНИЕ ДЛЯ ВОСПИТАННИЦ. СОВМ.С КОМБ. НОЧЬ. ОСЕНЬ.

Настя сидит у окна, о чем-то думает. К ней подходит Аня.

– Ну что ты опять не спишь? – шепчет она. – Ведь уже все решила, так? Что опять такое?

Настя помолчала, потом дотронулась до руки подруги:

– Ты знаешь, мне кажется, я знаю, кто этот человек.

– Как?!

– Ты помнишь, в прошлом году, когда пел сводный хор. ну, когда студенты приходили. Я помню, рядом со мной в хоре парень стоял, смешной такой. Он вдруг взял почему-то мою руку и приложил к своему лицу. Может, чтоб познакомиться, может. не знаю. Лицо его я запомнила, просто увидела даже.

СЦЕНА 12-А. МОНАСТЫРЬ. ЦЕРКОВЬ. ПОМЕЩЕНИЕ ДЛЯ РЕПЕТИЦИЙ ХОРА. ДЕНЬ.

Руководительница хора, строго одетая женщина, перекладывает на пульте ноты.

Чуть поодаль, перед ней уже стоит, выстроившись хор: девочки интерната и несколько ребят, приглашенных для партий мужских голосов.

– Так, новенькие… – командует Руководительница, – пожалуйста, станьте все во второй ряд между девочками. Тихо, ребята, тихо.

Рядом с Настей становится молодой парень.

– Скажи, – обращается он к Насте, чуть повернувшись, – у вас обычно эти репетиции долго? А то мне надо в три уходить.

– Не знаю. часа два, наверно.

Парень теперь замечает, что рядом с ним совершенно слепая девушка.

Он берет ее руку и проводит ею по своему лицу.

– Я Андрей, – тихо говорит он.

Настя не успевает ответить – раздается строгий окрик Руководительницы:

– Приготовились! Тихо.

На мгновение еще раз беззвучно возникает лицо юноши. Ладонь Насти скользит по его лицу.

СЦЕНА 12. (ПРОД.) ИНТЕРНАТ. ПОМЕЩЕНИЕ ДЛЯ ВОСПИТАННИЦ. СОВМ.С КОМБ. НОЧЬ.

– Я голос тоже запомнила. Такой непривычный тембр, мягкий. – продолжает Настя.

– Ты думаешь, это он?

– А кому еще быть?

Настя замолчала, задумалась и вдруг спросила:

– Аня, может правда, это судьба?

СЦЕНА 13. ИНТЕРНАТ. КАБИНЕТ ДИРЕКТОРА И КОРИДОР. УТРО.

Настя быстро и решительно идет по коридору, входит в приемную и, не останавливаясь, сразу направляется к двери кабинета:

– Ты куда, Игнатьева?! Людмила Петровна занята! – удивленно восклицает секретарь.

– Мне срочно, – Настя решительно открывает дверь и почти сразу говорит, с порога: – Я решилась, Людмила Петровна! Я согласна!

СЦЕНА 14. КАБИНА МАШИНЫ. СОВМ. С КОМБ. ДЕНЬ. ОСЕНЬ.

В машине негромко играет музыка, приятный джаз. Настя сидит у окна лимузина. Рядом с ней сидит Марина, личный секретарь Острового. Его «правая рука», средних лет, довольно симпатичная и очень активная женщина.

– Что там? – спрашивает Настя, дотрагиваясь рукой до окна.

– Дома… Улица… Теперь шоссе в аэропорт, – отвечает Марина. – Ты, кстати, Настя, можешь меня называть просто Марина, без отчества. Я помощница и секретарь у Михаила Александровича.

– Да, кстати, Настя, – продолжает она, – я твой брачный договор пока оставлю у себя, если ты не против. Как только Михаил Александрович подпишет, сразу верну. Хорошо?

– Ну. да. конечно.

– Ну, вот, почти приехали уже, – говорит Марина. – Скоро аэропорт. Мы сегодня летим в личном самолете Михаила Александровича.