Людмила Гурченко - Аплодисменты

Вот кончится жестокий съемочный период, будет озвучание, и, по теории, должно прийти облегчение. Но легче будет только от того, что теперь забудешь о своем лице. В озвучании принимают участие память, сообразительность, гибкость интонации, музыкальная синхронность. И я буду искать новые, странные обертона в голосе героини, ведь ей триста лет. И она – это не я и ничуть не один из тех персонажей, что стоят за моей спиной. А потом первые просмотры и «шу, шу, шу»… Сначала по студии, потом по Москве, а потом появятся первые статьи, и о картине сложится определенное представление. Я уже заранее чувствую, как фильм беззащитного музыкального жанра попадет под обстрел журналистов, а мне летит первое письмо: «Уважаемая товарищ артистка! Вы меня просто разочаровали. Зачем вам надо было после столь уважаемых ролей опять петь, крутиться, плясать и кривляться? Как-то все до этого было у вас прилично… Если хотите, послушайте моего совета…» Будут советы, будут свои мнения… В общем, начнется новая жизнь, и все то, чем ты жила в роли, останется лишь с тобой.

Кончаются мои прыжки в высоту с приземлениями в других широтах. Туманы и миражи «утра» рассеялись. Я вижу ясное небо, солнце и траву. По-прежнему ошибаюсь в людях, ибо не могу жить без любви. Я их люблю. Это условие жизни моей и жизни моей профессии. В работе мне на помощь приходят мои ошибки «утра». Они врастают в ткань роли, делают ее узнаваемой для зрителя. А мои личные сегодняшние «сумерки» подытоживают как бы со стороны жизнь персонажа и делают его объемным. Не все, не все уходит с молодостью, но сколько бы прекрасного ни пряталось в «утре», оно там и должно остаться. Если душу «гнетет боль воспоминаний», нельзя двигаться. Нельзя «иттить уперед, дальший». Сейчас мои сумерки. Самое сиреневое время. Самое интересное!

Утром встаю и еду на «Мосфильм». Сегодня у меня «проба» – точнее, репетиция – режиссер взял на роль без проб. Внутри идет срочная перестройка из трехсотлетней актрисы в нашу сегодняшнюю дамочку-разлучницу в фильме «Любовь и голуби». Опять ролишка заковыристая – «Что подумают о вас люди?» – летит первое письмо от постоянной корреспондентки. Но роль мне нравится. И режиссер Владимир Меньшов пока недоверчиво относится ко мне. Уже интересно! Опять все заново. Опять доказывать! Опять искать, копать, проваливаться и делать шаг вперед! В общем, жизнь продолжается!

Вчера, перед сном, я уцепилась за какое-то интересное открытие. Не забыть, не забыть! А оно выскользнуло: «Отпусти меня, я еще не та золотая рыбка. Но и я тебе пригожусь». Значит, это еще – не главная правда. Это только ее частица. И еще частица, и еще частица… Кажется, для постижения всей правды не хватит и жизни.

Я искала свою правду в военном детстве и военных песнях, в своих скоропалительных решениях, ошибках, заблуждениях и начинаниях с нуля… Свою правду я ищу в своих героинях. Через их судьбы. Ирония судьбы, но почти все мои героини одиночки. Даже нежная коза в жизнерадостном детском мюзикле «Мама». В их мире нет хозяина. Одиночка. Это слово появилось после войны. Раньше, по книгам и кино, как-то больше солдатка. А теперь – одинокая, одиночка…

Сколько случаев одиночества мне выпало на долю в ролях. Мои героини ищут счастья. Почти все достигают его, а если и теряют, то становятся сильными, как героиня в фильме Евгения Матвеева «Особо важное задание». Удивительно, но сильными делает их одиночество. Не на кого опереться, невозможно расслабиться. Какая нелегкая судьба. Хотела бы я постичь психологию благополучной женщины, опиравшейся на сильную руку? Нет. Может, это знамение времени? Но ведь я живу в этом времени? Может, ему, этому времени, должна соответствовать именно такая героиня? Не знаю. Но мои роли не истощают меня. Они меня питают, обновляют. И я иду навстречу новой роли опять сильная, свежая, как птица феникс, возрождающаяся из пепла. И коварная мысль о поворотах, страхи «новых типажей» не приходят мне в голову. Я кручусь в сценарии, задыхаюсь в роли до тех пор, пока не зашипит кислород правды и не забьется спокойно сердце.

…Войдя на «Мосфильм», я сразу поверну налево, в обход. «Не появляйся от нечего делать на студии. Болей, терпи, жди. Знай, если ты понадобишься студии, – тебя найдут на краю земли. И самолет приземлится в твоем дворе». Лишний раз я и сейчас на студии не появляюсь.

«Мосфильм», «Мосфильм»… люблю я тебя и боюсь. Ощущаю тебя как нечто живое, обладающее желанной славой, как кипящей лавой, и бросающее в ледяную воду. Остывает лава быстро, но годами не можешь сковырнуть с себя «славное» прошлое. «Мосфильм», «Мосфильм», открыватель моего славного начала! Теперь уже мало осталось тех, кто трудился в те годы. Одни постарели, другие ушли на отдых. Многие ушли навсегда. Я люблю своих сверстников, мое поколение. Мы начинали вместе. И, хотя теперь это уже не Инна Хлопьева – администратор на площадке «Карнавальной ночи», а начальник планового отдела киностудии «Мосфильм» Инна Михайловна Хлопьева, но, когда я прохожу мимо ее кабинета, моя рука сама тянется открыть эту дверь: я хочу ее увидеть – умную голубоглазую женщину. Все ту же Инну Хлопьеву. И у нас всегда есть о чем поговорить и, конечно же, есть что вспомнить. И как бы ни трясла свое объединение темпераментная Нина Урвачева, она для меня не только директор Второго объединения студии – она начало моей жизни. А я – ее. Наши судьбы в студийной жизни нерасторжимы.