Лоран Тирар - Профессия режиссер. Мастер-классы

правильное определение цели кинематографа: успех идеальных изображений.

Куросава – единственный режиссер, этого достигший.

В моем случае я бы был счастлив даже двум-трем кадрам, пусть не идеальным, но сильным, которые формируют базу для всего фильма. Например, в «Кикуджиро» еще даже до того, как я написал сценарий, я решил включить момент, где мой персонаж идет один по пляжу, а мальчик бежит за ним, чтобы взять его за руку. Этот кадр, а также несколько других как раз стали той основой и причиной для меня снять именно этот фильм. Имея все это в уме, я придумал сюжет и написал остальные связующие сцены. Но сюжет в конечном итоге оказался не так силен: все-таки мое кино – про изображение, а не про идеи.

Начало, плохие и приятные сюрпризы

Закрывая тему Куросавы: всегда мечтал ознакомиться с его отснятыми ежедневными материалами, чтобы увидеть воочую, как он кадр за кадром корректировал материал, чтобы добиться такого потрясающего результата. Увы, такой возможности мне не представилось.

На самом деле, как режиссер я состоялся довольно странно и совсем того не планируя. Я много работал на ТВ, стоя за камерой – или камерами, которых в студии обычно было по шесть штук. Так я начал понимать, каким образом выстраиваются отношения между ней, пространством и актерами. Понемногу я стал сам генерировать идеи относительно того, как следует снимать, а после и вовсе перестал соглашаться с указаниями, отвечая: «Нет, камера должна снимать не то, а это, и не с этого ракурса, а с того!». Так я начал сам режиссировать шоу, оставаясь при этом оператором. Несмотря на все это, моя режиссура на ТВ была не хороша – далеко не хороша, однако вскоре я почувствовал, что могу выйти на большой экран. Там-то я и столкнулся с неожиданной огромной проблемой: реальностью.

На съемках моего первого фильма команда мне просто не доверяла. Думаю, они видели во мне выскочку с ТВ, который решил замахнуться на фильм. Хорошо помню, как в первый съемочный день попросил оператора установить камеру для съемки – он воинственно глянул на меня и спросил: «Почему вы хотите снять это так? Почему бы не снять общий план?». Я объяснил ему, что именно считаю нужным и что не вижу необходимости в общем плане в данной сцене. Но его это не устроило – он требовал назвать причину. И весь коллектив был настроен точно так же. У него было на этот счет свое мнение и нам пришлось пикироваться целый час, прежде чем я смог отстоять свою точку зрения. Сам кадр был не так важен (в итоге он так и остался лежать в мусорной корзине в монтажной), но это было дело принципа. Мне нужно было утвердиться как стоящему режиссеру. И так продолжалось до конца этих съемок.

Другая вещь, поразившая меня на моих первых съемках, – неправдоподобное количество ограничений: финансовых, временных, человеческих, художественных; все они вставали между моим видением картины и итогом работы. Я всегда думал, что работа режиссера – просто выдавать хорошие идеи. А оказалось, что ему приходится регулировать массу процессов и многое контролировать, чтобы воплотить все эти идеи в жизнь.

Фильм – это коробка с игрушками

Кино – очень личная штука. В первую очередь я снимаю кино для себя и только для себя, словно мне в руки попала коробка, полная чудесных игрушек, с которыми я играю. Надо сказать, очень дорогая коробка – порой мне даже стыдно от того, что я могу с ней играть. Однако проходит время, фильм готов и убирается в жестяную коробку – все, больше он вам не принадлежит, а становится игрушкой зрителей – и критиков. Так что нечестно было бы отрицать, что

фильм – это в первую очередь забава для меня самого.

Поэтому я никак не могу понять, как режиссеры могут снимать кино по чужим сценариям: кино – очень личная вещь; только если режиссеру не предоставили карт-бланш на адаптацию сюжета – тогда за такую работу надо немедленно хвататься и делать из нее собственный сценарий. Эта интимность кинематографа представляет собой одновременно и силу, и слабость режиссера. Я слышал, как многие из них это говорят, да и для меня это верно: в каждом новом фильме я стараюсь сделать что-то абсолютно иное, чего ранее не делал. Однако когда вижу результат, то понимаю, что снова сделал тот самый свой фильм, который уже снимал. Допустим, не такой же, но если бы его увидел инспектор полиции, он бы сказал так: «Китано, не сомневаюсь, что это твоих рук дело: тут повсюду твои отпечатки!»

Принимай решения, даже самые деспотичные