Сергей Соловьев - Те, с которыми я… Михаил Ульянов

И вообще вся история в фильме романа Ульянова и Быстрицкой, вся история жизни Ульянова – все это каким-то образом очень воздействовало на воображение. И не просто воображение, а на какое-то романтическое, возвышенное и такое сильное-сильное мужское отношение к миру, к белому свету и к советской власти. И как-то это мне очень сильно запомнилось. Потом я увидел совершенно очаровательную картину, которая по тем временам была необыкновенно знаменитой, а сейчас ее, к сожалению, не так часто показывают, даже не так часто вспоминают. Это фильм Якова Сегеля и Льва Кулиджанова «Дом, в котором я живу», замечательно снятый оператором Шумским. Это был чистой воды советский неореализм. Настоящий, подлинный советский неореализм, и в нем было заложено так много такой вот энергии сознания народной жизни, которая едва ли не отдельно от жизни государства устроена. Потому что то, что происходило с людьми внутри этого дома, в котором мы живем, оно, конечно, было связано с великими победами, с великими советскими идеями, вообще со всем. Но было окрашено какой-то исключительно человеческой нежностью, исключительной человеческой сущностью, независимой от глобальных успехов всей нашей могучей народной жизни, падения Берлина, вообще, так сказать, великого Сталина и всеобщего величия. Хотя все это было рассказано со стороны частной жизни человека, со стороны его частной любви.

Добровольцы

Добровольцы

Добровольцы

И вот то, что сыграл Михаил Александрович в «Доме, в котором я живу», в этой роли геолога, кроме совершенно понятного подросткового романтизма, еще была какая-то невероятная мужская основательность. Основательность настоящего мужчины. А как-то так странно уж повелось в русском, советском и постсоветском кино – колоссальный дефицит мужчин на экране, вот просто колоссальный дефицит. Есть красивые, умные, руководители, партийные работники, романтические герои. Чего только нету вообще! Какие-то странные, нелепые, как бы мужеподобные персонажи. Мужчин нет. Вот это был и есть колоссальный дефицит. И я видел за всю жизнь, не обижая никого из замечательных артистов, которых я снимал, и себя самого не обижая, никого не обижая… Я видел в кино только двух людей, к которым я относился как к мужчинам. Это Михаил Александрович Ульянов и необыкновенно похожий чем-то на него Сережа Шакуров. Ну вот это были два человека, которых я воспринимал как мужчин.

Дом, в котором я живу

Дом, в котором я живу

Был когда-то у меня такой проект, во многом даже осуществленный. Я хотел снять картину «Жизнь Льва Толстого» в двенадцати сериях. Потому что вся жизнь Толстого была поделена на семилетия. И ровно по семилетиям получалось двенадцать серий этой фантастической, дико интересной жизни Льва Николаевича. И у меня даже было такое твердое решение, что снимать Толстого молодым я буду Сережу Шакурова, а зрелым и стариком – Михаила Ульянова.

И вот Михаил Александрович создавал этот образ настоящего мужчины. Настоящего живого российского человека с абсолютно мощной мужской генетикой. И когда мы увидели во ВГИКе фильм «Председатель», то первое, что меня поразило, – это то, что может сделать мужчина на Руси. Это мое первое главное впечатление. К замечательному режиссеру Алексею Салтыкову, который снял картину «Председатель» и который, к сожалению, рано ушел из жизни, мы относились так: ну Леша Салтыков, да чего там, он, во-первых, много выпивает, а во-вторых, очень уж хочет показаться всем кому угодно своим в доску народным режиссером. И мы даже себе не представляли, что Салтыков может снять вместе с Ульяновым такую просто немыслимую картину. Причем, понимаете, они идеологически не лезут ни в какие прогрессивные рамки. Вот в чем ужас. Все тогда говорили – как раз пришла пора XX съезда, стали бороться с культом личности Сталина – и все стали говорить: «Да! Народ сам все делает, он сам вообще все демократически разрулит, поймет и построит светлое будущее!» И вдруг как бы Бонапарт на селе. Вот что такое «Председатель».

Читать дальше