Михаил Грушевский - Звезды. Неизвестные истории про известных людей

Мама работала в совхозе «Выборжец». Там я и появился на свет. На четвертый день, как родила, мама пошла работать. Она бедно жила, выращивала огурцы и помидоры, а за все остальное надо было бороться. Перед обедом я залезал под каменную теплицу и в темноте собирал шампиньоны.

Тогда в стране было очень много китайцев. В Ленинграде им выделили территорию в Калининском районе, и они построили китайский дом – двухэтажный, с фонтаном и решеткой. Потом их выгнали и сделали там наше общежитие. У нас была кухня – на 42 хозяйки. Мы жили так: 7 человек в одной комнате – крестный, его жена, мой двоюродный брат, его сестра, парализованная бабушка, мама и я. Там было метров 15, и когда все укладывались спать, то пройти было нельзя. Я еще все время писался, что не нравилось жене крестного.

Окно в комнате было одно, и мне было интересно, что там на улице делалось. Мама приходила и говорила: у него вся задница в каких-то уколах. Оказывается, жена крестного ставила на окно иголки, чтобы я не садился. Но мне было так интересно! Я садился на иголки и смотрел в окно. Там был общий туалет на улице, ребята ходили на ходулях, какие-то драки, курицы, свиньи… Даже мой крестный держал в сарае свинью. Помню, он решил сделать домашнюю колбасу и на печку-голландку повесил сушиться свиные кишки. А я был маленький, но эту кишку достал и проглотил. Бабушка больная спала, а мне кишку и не вынуть, и дальше не заглотить. Так и стоял. Мама пришла, выдернула ее, такая свобода наступила!

И в горе, и в праздники мы все вместе были, хотя поводов для ругани оказывалось достаточно: кто-то, например, поставит бак с бельем на плиту и в щи мыльную воду прольет… Но все равно все жили вместе. Я родился, и мама влезла в долги. Потом я уже пошел в ПТУ, работал на заводе и приносил какие-то деньги. В 1968 году она пришла домой и плачет. Я говорю: «А что такое?» Она отвечает: «Все, ты стал взрослым». Мама только в 1968 году отдала все долги.

Я был веселый, смешной, влипал во всякие истории, но верил в меня только один человек – это моя мама. Когда мне было очень плохо, она не утешала меня, а просто гладила и говорила одну лишь фразу: «Ты хороший, и ты это знаешь». Однажды в рыбном магазине я нашел деньги. Огромный рубль, тогда еще были старые деньги. И мама говорит: «Иди покупай». Я побежал, купил мороженое за 90 копеек и 10 коробков спичек, они по копейке стоили.

Первой моей игрушкой был заводной автобус с ключиком, его мне купила мама за 4 рубля. Это был предел мечтаний. Он был маленький, красивый, как настоящий. Я с ним нигде не расставался – и спал с ним, и ел, и гулял… А туалет у нас был такой, где надо «орлом» сидеть. Я как-то сидел и случайно уронил туда ключик. Видел, как он погибает, но достать не мог – глубоко. А потом я видел, как наш сосед там же заначку потерял, 28 рублей, – это бутылка водки была. Он надел сапоги и полез в это дерьмо. Я тогда маме сказал (и она очень смеялась): «Когда я стану большим, то обязательно куплю себе болотные сапоги и достану ключик, чтобы заводить автобус».

В четвертом классе я влюбился в отличницу. Когда она получала четверку, то ревела и переписывала задание. Я тогда каждый день мыл руки по много раз, заставил маму купить мне белые носки, которые сам стирал, и какой-то желтый крем в баночке за 28 копеек – мазать руки. Причесывался. Я сел к ней за парту, чистенький, хорошенький, и мне поставили четверку. Если бы я сидел один, я бы радовался этому, но из-за того, что она рядом плакала, я тоже стал плакать. Мы переписали задание, и нам поставили пятерки. Целую неделю я получал пятерки. Мама не могла нарадоваться. Но все кончилось печально. Белые носки я порвал, постригся налысо и вернулся из отличников в мужское братство.

Я ходил в разные кружки: то выпиливания лобзиком, то выжигания машинкой, то шахматы, то шашки, борьба такая, борьба сякая. Искал себя. Однажды я увидел объявление: производится набор в секцию баскетбола на Зимнем стадионе. Я пришел и говорю: «Я хотел бы записаться». А я всегда был высокого роста! Тренер говорит: «Такие парни нам нужны». Месяц я занимался. Странность была в том, что мячик нам давали не баскетбольный, а волейбольный. Думаю: наверное, не купили еще. Через месяц была какая-то товарищеская встреча. Сетку повесили и стали играть в волейбол. Мы даже выиграли. Потом сидим в раздевалке, я говорю: «А когда мы будем бросать мяч в кольца? Я же записывался в баскетбольную секцию». Тренер говорит: «Ты мне так понравился, и в волейболе тебе цены не будет». Но я ушел.