М. Загребельный - Сергей Параджанов

Светлана Ивановна Щербатюк побывала в Тбилиси, когда там устанавливали памятник Параджанову. И, конечно же, не могла не прийти к дому, где он жил. К сожалению, внешний облик дома изменился – новые хозяева перестроили его на свой вкус. Но во дворе часто собираются почитатели творчества Параджанова. Соседи рассказали, что один человек пришел сюда из Одессы… пешком, чтобы почтить память великого кинорежиссера.

Над входом в парадное восьмиэтажного киевского дома по адресу проспект Победы, 1, прохожий видит мемориальную доску «Тут жив великий український режисер Сергій Параджанов, 1962–1974». Отсюда, с остановки на площади Победы, от цирка через несколько остановок маршрутки на запад, по бывшему Брест-Литовскому проспекту можно добраться до киностудии Довженко, чтобы возложить цветы к памятнику Мастеру – бронзовому четырехтонному памятнику на мраморном постаменте. (Украинское государство не выделило на памятник ни копейки.) В крутой дуге скульптор поместил голову режиссера, а под ней – лица героев его «Теней…», Ивана и Марички, лица Мыколайчука и Кадочниковой.

Кадочникову спросили: «Как вы думаете, Параджанову понравился бы такой памятник?»

«Думаю, да. Он очень удачно передает неистовство и мощь Параджанова, отличавшие его от всех других художников. Лицо его, как всегда, неспокойно, а в обзоре с разных точек кажется, что каждую секунду его настроение меняется. В этом и есть правда лика великого художника!»

«А вы не боитесь того, что у вас есть памятник при жизни?»

«Не я же его заказывала. Эта скульптура посвящена только Параджанову, а мы – образы его фильмов. Не мне памятник, а миру Параджанова! Здесь ведь Маричка! Но если подумать, что всех остальных героев уже нет в живых, то, конечно, грустно… Одна актриса даже сказала, что это я себе поставила памятник. Пусть завидуют! Ведь я сыграла в лучшем фильме о гуцульских Ромео и Джульетте».

А вот что сказал Балаян:

«Я всегда чувствовал себя свободным. Внутренне, конечно. Или только делал вид иногда, что свободен. Внутренняя свобода не зависит от изменений в обществе. Это врожденное. Конечно, в советские времена мы далеко не все могли делать, что хотели. Но у нас не было страха, как у взрослых людей, – даже когда ездили в тюрьму к Параджанову. По молодости и легкомыслию, наверное…

…Тогда были кумиры, нравственные авторитеты. Самыми интересными людьми в Киеве были диссиденты. Я верил только им, восхищался их жертвенностью, потому что сам не способен к этому. Мне, конечно, ближе был круг Параджанова. Его присутствие в Киеве создавало особую ауру, атмосферу вечного праздника. Все хотели стать лучше, все ему подражали, иногда во вред себе. При отсутствии внешней свободы была свобода духа. И образец вкуса. Сейчас этого не осталось. Черпнуть негде…»

«Д а р д» – печаль, тоска, горе ( арм. )