Найджел Гудолл - Джонни Депп. Биография

Ради матери Джонни стал подыскивать ей собственное жилье. Он просмотрел много информации и нашел дом в северной части Лос-Анджелеса. Здесь она со своим третьим мужем Робертом Палмером живет и сегодня. «Обычно я мало сплю и мало ем, – говорит Джонни. – Но у мамы я полностью расслабляюсь и ощущаю зверский голод. А потом буквально проваливаюсь в сон».

«Она – лучшая женщина на земле, – продолжает он. – Лучший друг, классная подруга. Просто невероятно! Всю жизнь она была официанткой, но я больше не позволю ей носить подносы». Чувства Джонни искренни и глубоки. Он даже отправился в местный тату-салон и попросил сделать ему татуировку с именем матери внутри ярко-красного сердца.

Он даже точно записал дату, чтобы потом рассказать об этом внукам. «Когда мне будет 90, я буду сидеть в кресле, а они подбегут и спросят: "Деда, а когда ты это сделал?" А я хочу точно ответить: "31 мая 1988 года"».

«Она – лучшая женщина на земле. Лучший друг, классная подруга», – Джонни Депп о матери Бетти Сью Палмер.

Имя матери значит для Деппа не меньше, чем профиль индейского вождя. Эту татуировку справа он сделал несколькими годами раньше, чтобы не забывать о своем происхождении. Если бы Джонни не рассказал всем о своем остром интересе к татуировкам и шрамированию, то люди очень скоро начали бы спрашивать его об этом. «Помню, как вырезал на руке собственные инициалы, – вспоминает он. – А потом я периодически наношу себе шрамы. Тело подобно дневнику, а шрамы – это записи в нем».

Вместе со своим приятелем Сэлом Дженко Джонни даже планировал укрыться от земной суеты. Оба чувствовали себя хорошо пожившими ветеранами, испытавшими все, что только было возможно. Парни собирались поселиться в старой «импале» 1967 года – Дженко все равно было негде жить. На заднем сиденье машины постоянно валялись пивные банки. А больше там ничего и не было. О таких достижениях цивилизации, как электричество, водопровод и прочие радости жизни, они тогда не задумывались.

Но, в отличие от многих журналистов, которые пишут о его юности, проведенной в Мирамаре, Джонни никогда не называет эти годы безумными и бесшабашными. Подобные ярлыки, по его словам, появились лишь тогда, когда он стал знаменитым. Кроме того, «единственная причина того, что о моем прошлом стало известно, это моя готовность рассказать о нем. Надеюсь, люди чему-нибудь научатся из этих рассказов. Дети могут сказать: "Надо же, он жил точно так же, как я сейчас. Может быть, я не такой уж плохой, как твердят все вокруг"».

«Не думайте, что я был гадким мальчишкой, который только и мечтал пнуть старушку под зад и убежать. Мне просто хотелось знать, что из этого всего выйдет», – Депп о себе.

Джонни постоянно называли «плохим парнем, малолетним преступником, бунтарем и другими словами. А я был просто любопытным. Не думайте, что я был гадким мальчишкой, который только и мечтал пнуть старушку под зад и убежать. Мне просто хотелось узнать, что из этого всего выйдет».

И все же, по словам актера, у него было самое нормальное детство. «Когда тебе 13–14 лет, и тебя окружают другие парни, а школа ничего тебе не дает, ты просто уходишь и занимаешься тем, что тебе интересно. Экспериментируешь. Мальчишка живет в Майами, где наркотики повсюду. И он пробует их по самым естественным причинам – подначивание сверстников, любопытство, скука…».

В 1979 году Джонни было 16 лет. Возвращаться в школу он не собирался. Он был по горло сыт учебой и устал каждое утро с отвращением отправляться в школу только для того, чтобы выяснить, что у него нет ничего общего с одноклассниками. Когда весь класс обсуждал «Звездные войны», Джонни думал только о последнем трюке Ивела Нивела. А когда одноклассники хохотали над последней серией телевизионного ситкома, Джонни цитировал «Героев Хогана» – старый сериал, который он просто обожал.

Да и музыкальные вкусы Джонни не пользовались в школе популярностью. В конце семидесятых панк-рок еще не вписался в музыкальный мейнстрим. Эта музыка была дикой, странной, антисоциальной, а те, кому она нравилась, мало чем от нее отличались. Когда одноклассники обнаружили, что Джонни любит «новую волну», он почти сразу стал своего рода «отверженным». А когда выяснилось, что он собирается всерьез играть подобную музыку, его подвергли настоящему остракизму.