Евгения Белогорцева - Лени Рифеншталь

По счастливой случайности она захватила с собой тот самый снимок, что провисел над ее столом несколько лет. По приезде в провинцию Кордофан она показала этот снимок шефу местной полиции. Тот лишь покачал головой и сообщил Лени, что она опоздала на добрых десять лет, потому что с тех пор нубийцы начали носить современную одежду и нанялись работать на плантациях. Увидев неподдельное огорчение в глазах Рифеншталь, он посоветовал ей отправиться южнее, где, возможно, еще остались нетронутые цивилизацией племена.

И она нашла их. Обнаженные люди, собравшись в круг, наблюдали за тем, как, сойдясь в поединке, боролись их соплеменники. Это было древнее празднество, которое и рисовала Лени в своем воображении, направляясь сюда.

Она сумела подружиться с местными жителями и освоить нехитрый словарный запас, благодаря которому могла с ними общаться. Ей было больно сознавать, что скоро этой первобытной общины не останется: мусульманское правительство Судана, осуждавшее обычай нубийцев ходить обнаженными, постоянно привозило им одежду и прочие «приметы цивилизации»…

Проведя в Африке десять месяцев, Лени вернулась в Германию с огромным желанием найти средства на новое путешествие и съемки фильма. Ведь пока что у нее была возможность только фотографировать своих туземцев.

Как водится, не обошлось без происшествий. Половина отснятых пленок оказалась засвечена нерадивой лаборанткой, что привело Рифеншталь в уныние. Но и оставшейся половины хватило, чтобы фотоподборка, опубликованная в известном журнале, вызвала живейший интерес публики. Лени даже пригласили прочитать курс лекций о нуба, горных нубийцах, она согласилась, но в поисках денег на съемки фильма это ей не помогло: она не продвинулась в этом ни на шаг.

Однако провидение было к ней благосклонно, так как неожиданно ее нашел старый знакомый, американский кинорежиссер Роберт Гарднер: он пригласил ее к себе в Бостон и оказал помощь в заключении контракта на фильм о нуба с компанией Odyssey Productions .

Как и всегда – Лени уже ничему не удивлялась, – все складывалось далеко не так гладко, как бы ей хотелось. В Судане произошла попытка государственного переворота, заболел ее лучший оператор, несколько нубийцев, которых Лени планировала снимать, попали в тюрьму… Но это было не самым страшным.

Пока Рифеншталь находилась в Африке, скончалась ее мать. Поскольку почта работала плохо, телеграмма пришла поздно, и Лени приехала домой уже после похорон. Ее терзало чувство вины, что она не провела с матерью последние дни ее жизни, но, поскольку поделать было уже ничего нельзя, она вернулась в Африку. И снова ее подвели лаборанты: значительное количество отснятого материала опять оказалось испорчено. Словно злой рок преследовал Лени Рифеншталь! Поскольку ожидаемый результат не был представлен, кинокомпания более не желала оплачивать работу Лени и съемки. Контракт был расторгнут.

Расстроенная Лени всерьез задумалась о том, не остаться ли ей жить у нубийцев. Как говорила она сама, «мне легче будет окончить дни мои среди милых туземцев нуба, чем здесь, в большом городе, где я веду одинокую жизнь».

Это желание Лени не осуществилось, но каждый год она исправно находила деньги, чтобы посетить своих драгоценных нубийцев. В одну из таких поездок компания, производящая автомобили, предоставила ей для экспедиции полноприводный джип. Рифеншталь стала искать того, кто помог бы ей управляться с этой мощной машиной. Если бы этот человек еще мог снимать на камеру – было бы просто прекрасно, мечтала она. И такой человек нашелся! Хорст Кеттнер был едва знаком с творчеством Рифеншталь, но очень хотел увидеть Африку и согласился стать ее помощником, причем даже без жалованья!

Почти сразу Лени поняла, какой находкой оказался этот человек. Он отлично водил машину, умел ее чинить, был приятным попутчиком и собеседником, а также имел врачебные навыки, которые очень пригодились, когда пара добралась до места назначения.

Кеттнер ездил с ней и в эту поездку, и в последующие. Постепенно оба поняли, что хотели бы быть вместе не только во время экспедиций. И хотя разница в возрасте между Лени и Хорстом составляла почти сорок лет, они умудрились прожить вместе три десятка лет. Кеттнера не смущал такой возрастной разрыв, а уж Лени и подавно: хрупкая и стройная, она всегда выглядела гораздо моложе своих лет. Это были самые спокойные, прочные и долгие отношения Лени Рифеншталь.