Камилл Ахметов - 125 лет кинодраматургии. От братьев Люмьер до братьев Нолан

«Человек с киноаппаратом»чуть более чем за час отражает жизнь трех крупных городов СССР – Москвы, Киева и Одессы – с утра до вечера. Интересно, что к «вечеру» плотность экранного действия не снижается, а нарастает, и кульминация приходится на последние шесть минут фильма. В картине около 3000 монтажных кадров (не считая широкого использования полиэкрана, двойной экспозиции, зеркальных отражений и наплывов), из них около 300 приходится на последние шесть минут, причем не менее 200 – на последние две минуты, при этом за последние полминуты перед зрителем проходит, пожалуй, более 100 монтажных кадров.

В ряде кадров фигурируют брат режиссера Михаил (Моисей) Кауфман, оператор картины, и жена режиссера Екатерина Свилова – монтажер фильма. Киноаппарат, возвышающийся над толпами людей, как марсианский треножник, бешеный ход времени, слом традиционного искусства, вездесущий киноглаз – только некоторые из символов Дзиги Вертова в этом фильме.

Как мы видим, около 100 лет назад у кинематографистов-новаторов одновременно развивался интерес к «чистому» кино, как не основанному ни на чем реальном, вплоть до полного сюрреализма, так и основанному только на неигровых кадрах, отснятых в документальной манере. Это имело очень важные последствия.

Например, мастер сюрреализма Луис Бунюэль спустя годы перенес приемы «чистого» кино в сюжетное кино – и появились такие жестко сатирические фильмы, как:

● «Ангел-истребитель»(1962), знатные герои которого по необъяснимым причинам в течение многих дней не могут выйти из дома после вечеринки – и постепенно опускаются до жертвоприношений.

● «Дневная красавица»(1967) по роману Жозефа Кесселя, который рассказывает всю историю с точки зрения главной героини, сыгранной Картин Денёв, – при этом установить, когда именно она живет реальной жизнью, а когда грезами, становится по ходу истории все труднее и труднее.

● «Скромное обаяние буржуазии»(1972) – на этот раз буржуазные герои Луиса Бунюэля никак и нигде не могут пообедать. Бунюэль продолжал экспериментировать со сменой модальностей – например, герои могли, проснувшись, не вернуться в реальность, а перейти в другой сон. Кульминация фильма – жестокий расстрел всех героев фильма, которым впервые за полтора часа экранного времени удалось приступить к обеду, – также происходит в одном из снов.

● «Этот смутный объект желания»(1977) – эротизированная комедия по роману Пьера Луиса «Женщина и паяц» происходит на фоне растущей террористической опасности (которая реализуется в финальном взрыве), при этом главную героиню играют сразу две актрисы (Кароль Буке и Анхела Молина), что вносит неясность, какая именно из версий главной героини существует в реальной жизни, если действие фильма вообще имеет отношение к реальности.

Одновременно с основоположниками «чистого» кино появлялись кинематографисты, которые учились создавать сконструированную, вымышленную реальность.

Как мы помним, уже в 1924 году Сергей Эйзенштейн создал полностью сконструированный фильм, не основанный ни на каких конкретных событиях, но отражавший историю русских протестов 1905–1907 годов в целом, – «Стачка».

Тот же рецепт Эйзенштейн применил при производстве фильма «Броненосец „Потемкин“»(1925). Результат позволил режиссеру с полным основанием утверждать, что фильм выглядит как хроника, но работает как драма. После того как погибал матрос Григорий Вакуленчук (реальное историческое лицо, унтер-офицер, один из организаторов мятежа на корабле), зритель понимал, что важна не личность, а сумма людей. В драматургии фильма действуют три коллективных героя: матросы броненосца «Князь Потемкин-Таврический», их враги – офицеры корабля и правительственные войска и жители Одессы: по сути, женский персонаж, ведь большинство одесситов в фильме – женщины. Таким образом, в фильме присутствует и элемент мелодрамы – единение корабля и Одессы разрушает мелодраматический злодей.

Воспринимать картину как хронику не мешало тогда, как не мешает и теперь, то что большая часть событий, отраженных в фильме, либо протекала совсем не так, как было показано, либо вовсе не имела места. Так, никто не накрывал выстроенных на палубе матросов брезентом перед расстрелом, и обычая такого на флоте никогда не было (брезент могли постелить под ноги матросам, что, согласитесь, не то же самое) – но жуткое зрелище покрытых брезентом людей, обреченных на смерть, действовало на зрителей безотказно.