Вадим Радаев - Смотрим кино, понимаем жизнь - 19 социологических очерков

Почему реалити-шоу столь популярны? Видимо, речь идет не просто об очередном развлечении. Психологи связывают это с подсознательным стремлением к «подсматриванию» за чужой жизнью. Вполне возможно, без вуайеризма здесь не обходится. Но эта причина слишком проста и сама требует объяснения. За возросшей популярностью подобных шоу скрывается некая важная содержательная идея.

Эту идею четко и ясно выразил в фильме режиссер шоу Трумана Кристоф в исполнении Эда Харриса: «Нам осточертели актеры с их вымученными и выдуманными эмоциями». Иными словами, нам надоело профессиональное (игровое и наигранное) изображение того, что не имеет прямого отношения к нашей собственной жизни, т. е. надоела двойная искусственность, когда мы имеем, с одной стороны, профессиональное изображение (игру), а с другой – вымышленные истории. Захотелось большей естественности и в исполнении, и в самих историях.

В самом деле, все главные массовые развлечения двадцатого столетия, включая кино, театр, цирк, спортивные мероприятия, предлагали зрителю разного рода искусственную реальность. Это сплошь инсценировки, а не отражение повседневной жизни и даже не сколь-либо правдивый рассказ о такой жизни. Сегодняшний зритель пресытился подобными представлениями и ищет развлечения, которые бы изображали реальность более убедительно. Приведем иллюстративный пример. Ранее нас влекло в зоопарк, где животные теснились в узких клетках, слабо напоминающих естественную среду их обитания. Затем мы увидели зоопарки без видимых оград (пример Сингапура), где возникала хотя бы какая-то иллюзия естественности. Вскоре возросла популярность посещения природных заповедников (примеры Серенгети, Нгоронгоро и пр.), где животные находятся «в естественной среде». Здесь впервые возникает ощущение реального приключения и погружения в иную, природную среду (разумеется, тоже иллюзорное), пусть даже это приключение с хорошо просчитанным и контролируемым риском.

В целом, насмотревшись откровенно искусственных миров, сегодняшние зритель и путешественник предъявляют все более настойчивый запрос на погружение в реальность, представляющую собой на деле не что иное, как тщательно сконструированные искусственные миры, которые должны при этом казаться более естественными и настоящими, чем миры реальные. Это жажда онтологического прорыва, новый смутный объект желания. Хочется преодолеть, наконец, границу между культурно-идеологическими конструкциями и желанной естественной средой, «вернуться к истокам».

Исторические корни идеи реалити-шоу следует искать в конце XVIII столетия – в знаменитой схеме Паноптикона (1791 г.), представившей проект идеальной тюрьмы Иеремии Бентама (идея навеяна строениями казарм Военной школы в Париже середины XVIII в.). Вот как впоследствии описал принципы построения Паноптикона весьма вдохновленный этой схемой французский социолог Мишель Фуко: «По периметру – здание в форме кольца. В центре – башня. В башне – широкие окна, выходящие на внутреннюю сторону кольца. Кольцеообразное здание разделено на камеры, каждая из них по длине во всю толщину здания. В камере два окна: одно выходит внутрь (против соответствующего окна башни), а другое наружу (таким образом, вся камера насквозь просматривается). Стало быть, достаточно поместить в центральную башню одного надзирателя, а в каждую камеру посадить по одному умалишенному, больному, осужденному, рабочему или школьнику» [80] Фуко M . Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы / пер. с фр. В. Наумова под ред. И. Борисовой. M.: Ad Marginem, 1999. С. 292. . Из башни направляется свет, позволяющий видеть всех поднадзорных. Сам же надзиратель остается невидимым и недоступным для проверки. Находящийся в камере никогда не знает, наблюдают ли за ним в данный конкретный момент. В результате у каждого из них создается впечатление постоянного контроля (рис. 1).

Рис. 1.Чертеж Паноптикона Иеремии Бентама, 1791 г. (слева) и его схематизация: один видит всех, оставаясь для них невидимым (справа; рисунок автора )

Источник: The Works of Jeremy Bentham. Volume IV / J. Bouwring (ed.). Edinburgh: William Tait, 1843. Plate 2.

Добавим, что одно из известных материальных воплощений этой схемы – тюрьма Пресидио Модело на кубинском острове Пинос (ныне – Хувентуд), где в 1953–1955 гг. содержался будущий лидер кубинской революции Фидель Кастро.