Людмила Темнова-Зимина: Спрятаться за цветами

Кларк взял еще несколько листочков, пробежал их глазами и задумчиво, глядя на очередной взлетающий самолет, произнес:

– Эта женщина тоже умела летать. А знаете, что убивает летчиков? – спросил он с надрывом в голосе и, не дождавшись моего ответа, продолжил: – Да-да, именно это. Летчиков убивает соприкосновение с землей. Только не подумайте, что это мои слова. Это сказал Ричард Бах в повести «Чужой на земле».

Я смотрела на Кларка с большим удивлением, он словно все знал про Любу, и знал, что ее нет на земле…

Женский голос диспетчера объявил посадку на мой рейс, и я засуетилась.

Уходя, я спросила у Кларка, правда ли его так зовут. Он рассмеялся и ответил, что, конечно же, нет. На прощание он меня спросил, о чем эта рукопись. Я ответила, что там написана история любви.

Кларк лукаво повел глазами и, указывая на взлетную полосу, процитировал, как он уточнил, рассуждения летчика о самолетах из той же повести Ричарда Баха:

– «Любовь рождена не красотой, а уважением к его летным качествам». Это вам, как читателю, на всякий случай нужно знать, что любовь многогранна, и ваша подруга об этом знала, – закончил он фразу, глядя на рукопись, которую я прижимала к себе.

Я наклонилась, чтобы поднять с пола сумку. Когда я встала, то увидела, что рядом на соседнем кресле крепко спит мужчина, похожий на Кларка Гейбла.

Я тронула его рукой. Он очнулся и растерянно посмотрел на меня.

– До свидания, спасибо за беседу, – поблагодарила я.

Мужчина недоуменно разводил руками, явно не понимая русскую речь. Было впечатление, что он говорит со мной впервые.

– Sorry! – извинилась я и поспешила на посадку.

Около самолета толпились пассажиры. Поднимаясь по трапу, я оглянулась и посмотрела на здание аэропорта. В полутьме оно напомнило мне какой-то летающий объект и казалось совсем небольшим среди огромного пространства, окруженного волнистой горной грядой, за которой начинал брезжить рассвет. Неожиданно налетел сильный, но теплый ветер и запахло морем.

Я сделала глубокий вдох и закрыла глаза. Ветер был точно такой же, как и вчера на закате. Между тем мимо меня проходили люди с вещами и недовольно бубнили что-то вроде того, что я задерживаю движение. Я молча принялась искать посадочный талон, как вдруг почувствовала толчок в спину легким предметом. Папка с рукописью, которую я все это время держала в руке, выскочила и упала.

Ветер подхватил белые листы и завертел их с такой скоростью, что я не успела даже понять, куда они полетели. Стюардесса поймала сразу несколько листов, молодой человек, нечаянно толкнувший меня, бросил свои вещи и побежал вниз по трапу собирать рукопись.

Я вложила в папку все, что осталось, и быстро последовала за ним. Около трапа стояли рабочие-механики с белыми листами в руках. Их было трое. Я благодарила их, прижимая к груди ценную для меня рукопись, и повторяла про себя: «Милые, добрые египтяне, спасибо», а они, словно читая мои мысли, по-детски улыбались широкими улыбками и желали мне счастливого пути.

В самолете я обнаружила, что рукопись почти вся цела, не хватало лишь нескольких последних страниц финала, который я не успела прочитать. И тогда я подумала о том, что если история не имеет конца, то, скорее всего, у нее есть продолжение.

Столица встретила меня туманной морозной дымкой. Город казался спящим и неприветливым, и только яркие новогодние елки на московских улицах радовали глаз.

Дома я еще раз проверила рукопись и стала разбирать чемодан. Достала плюшевого бордового мишку, кожаные перчатки из «Дьюти Фри», коробочку с хрустальными кошечками, купленными у Вадима.

Распаковав эту покупку, я с удивлением обнаружила на дне коробочки вместо двух хрустальных кошечек всего одну и того самого жука-скарабея с золотыми лапками. Именно этот сувенир я не могла купить.

– Вадим, – прошептала я и ощутила радость в груди.

Я присела на край дивана и посмотрела в окно на заснеженный пейзаж через хрустальную спинку скарабея. Черно-белые краски зимней улицы сразу же сменились разноцветным калейдоскопом, словно лучи египетского солнца светили откуда-то изнутри талисмана. Вадим сделал мне подарок для исполнения желания и оставил о себе память таким своеобразным образом, подтвердив слова Любы, что египтяне необычные люди.

Я положила скарабея на письменный стол рядом с рукописью Любы «Речка Черная» и с книгой «Путешествие на Черную речку», которую я купила в день отъезда в Египет за три доллара, чтобы найти в ней ответ на свой вопрос.