Ариадна Сокольская - Марсель Карне

Евреи отвечали за грехи, в которых не были повинны. В действительности Рабинович, как и большинство французских продюсеров, был настроен конформистски. Меньше всего ему хотелось выпустить картину, проникнутую духом беспокойства и упадка. «...Когда, после отказа немецкой фирмы, сценарий отдали французскому продюсеру, заключение его было ужасным, — свидетельствовал Карне. — Он заявил, что его заставляют ставить «грязный» фильм, и это было началом длительной борьбы, противопоставившей Превера и меня представителям фирмы на все время съемок» [63] “Cinémonde”, 15 mars 1957. .

«Позиция вмешательства», которую с первых же дней работы занял Рабинович, была, конечно, не вполне диктаторской. Но, тем не менее, из горькой чаши творческой зависимости Карне хлебнул основательно.

Сцену самоубийства Мишеля Кросса режиссер снимал тайком, когда директор фильма, заодно наделенный правами контролера, был в отъезде. Она вошла в смонтированный фильм. И все-таки, «после ужасных споров» [64] “Cinémonde”, 15 mars 1957. продюсер заставил её вырезать — мрачных сюжетов он не одобрял.

Конфликты были неизбежны. Карне прекрасно это понимал. Умение сопротивляться и отстаивать свои права, заявленное им еще в «Женни», тут снова пригодилось. Будь у него другой характер, из «Набережной туманов», возможно, вырезали бы не только эту сцену.

Реванш был взят, когда фильм показали публике. После премьеры (18 мая 1938 года) Марсель Карне сделался знаменитым режиссером. Отныне его имя стали называть в одном ряду с Жаком Фейдером, Рене Клером, Жаном Ренуаром.

Вскоре успех у зрителей был закреплен официальными наградами. Во Франции картина получила премию Луи Деллюка, а на VI Международном кинофестивале в Венеции специальную медаль за режиссуру.

Карне на фестивале не присутствовал. Он говорит, что отказался от поездки «по политическим причинам»: Италия в те времена была фашистской [65] Марсель Карне. Я всегда помогаю молодым. «Filmski svet», 7 oktobar 1965. В официальных кругах тогдашней Италии фильм вызвал резкое неодобрение. Генеральный директор по делам кинематографии Луиджи Фредди писал в докладной записке высшему начальству: «В «Набережной туманов» осуждается не какая-то часть общества, а все общество в целом: …если судить по этой картине, то общество прогнило до мозга костей, оно живет и действует, как ему заблагорассудится… Жизнь изображается не как огромный поток с тихими заводями и водоворотами, а как грязная канава, где плавают нечистоты – корки, кожура, объедки, - куда стекают помои из домов, населенных нищими, несчастными людьми. И все это с нескрываемым удовольствием выставляется напоказ. Беспощадность фильма усугубляется прекрасной игрой актеров и безжалостной правдивостью изображаемых сцен. Помимо многих соображений этического порядка, которые можно было бы высказать по отношению к данному фильму (отсутствие всякого уважения к чужой собственности, к чужому образу жизни, полное пренебрежение основными моральными ценностями, собственной жизнью и т.д.), следует отметить, что в политическом отношении этот фильм есть не что иное, как воспевание беззакония, дезертирства, жизни вне дозволенных норм, анархии. В нем нет даже намека на справедливость ни на земле, ни на небе». Цит. по кн.: Джузеппе Феррара. Новое итальянское кино. М.. Изд. иностр. лит., 1959, стр. 50. . Несколько лет спустя правые журналисты припомнили ему и эту политическую независимость, и нигилизм, и неожиданно свалившуюся мировую славу. Когда фашисты заняли Париж, в коллаборационистской прессе стали печататься шумливые «патриотические» статейки. Превера и Карне в них объявляли чуть ли не врагами Франции. Нашелся даже господин, который написал, что «Набережная туманов» с её «глубоким пессимизмом» была одной из причин военной катастрофы.

Впрочем, упреки в пессимизме раздавались и из другого лагеря. Фильм давно стал национальной гордостью, его смотрели в киноклубах как образец французской школы «поэтического реализма», а ригористы все еще корили режиссера за «мрачный тон». К счастью, Карне предпочитал отмахиваться от критики, которую не находил полезной. Фильмы, поставленные в годы оккупации, доказывают, что он умел «не отступаться от лица» даже в условиях нелегких и опасных.

Конечно, было бы наивно думать, что весь дальнейший путь Карне — цепь непрерывных творческих удач. Рядом с произведениями большой силы в его творчестве существовали и поделки. Порою, после истинно трагической картины режиссер ставил ее облегченный вариант. Так, вслед за «Набережной туманов» появился «Отель «Северный».