Марианна Грин - Манхатанская ведьма

– Вы ее любите? – вдруг спросила она.

– Да, – сразу вырвалось у меня, прежде чем я успел подумать.

Мери взглянула на меня так странно, будто я причинил ей боль, даже лицо рукой закрыла. Она стояла так несколько минут. Я заметил, что из-под пальцев у нее по щекам бегут слезы.

– Конечно, ее не любить невозможно, – с трудом произнесла девочка. – Кто она? Где она сейчас?

Я хотел сказать: «Она умерла», но не смог произнести эти страшные слова. Я ни с кем с тех пор не говорил о Мириам.

– Она… она далеко… там, где я жил раньше.

Не глядя на меня, молча, Мери вытерла слезы и ушла.

Я зажег камин, чтобы не было так тоскливо в сумерках, и придвинул кресло поближе к огню. Настало время ужина, но мне не хотелось идти в гостиную и разговаривать с кем бы то ни было. А миссис Дикси почему-то меня не звала. Наверно, забыла. Все сейчас заняты только Мери. Конечно, теперь я догадался о причинах ее странного отношения ко мне. Я чувствовал себя неловко, было стыдно перед ее родителями. Хотя я знал, что мне не в чем себя винить. Я относился к Мери точно так же, как и к другим ученицам, может быть, даже строже, потому что она не отвечала мне на уроках. Наверно, она уже тогда робела передо мной. Но чем же я могу ей помочь? Попытаться объяснить, что она еще маленькая и это всего лишь детская влюбленность, которая непременно скоро пройдет, – я только еще больше обижу ее.

Поразмыслив, я решил, что все-таки кое-что я могу сделать для Мери. И даже не «могу», а «обязан» – избавить ее от ночных кошмаров, будь-то обыкновенные грабители или необыкновенные. Поздно вечером я зарядил свое ружье и вышел во двор. На улице было совсем темно, все небо скрыто низкими темными тучами. Окно из комнаты Мери выходило в небольшой сад за домом, там под деревом я и устроился. У Мери горел свет. Я видел два силуэта за шторами. Должно быть, к ней зашла мама пожелать ей спокойной ночи. После ее ухода свет не погас. Оставшись одна, Мери подошла к окну и долго так стояла в раздумии. Меня она не могла видеть, я был в тени от дерева.

Часы на городской башне пробили полночь. Уже давно погасли все окна и в нашем, и в соседних домах, и окно Мери последним. Стал накрапывать мелкий холодный дождь. Мне хотелось зайти к себе и потеплее одеться, но я боялся покинуть свой пост. Я почему-то был уверен, что если кто-то и появится, то это будет между двенадцатью и часом ночи. Но сколько я ни вглядывался в темноту, ничего подозрительного не замечал. Дождь усилился. Молодой бук, под которым я приютился, почти не защищал от капель, и я уже через несколько минут промок до нитки. «В такую погоду вороны не летают, и воры сидят дома, – думал я, переминаясь с ноги на ногу, чтоб согреться. – Может быть, еще никто не знает, что Мери здесь?» С трудом дождавшись первого часа, я все-таки отправился домой.

К счастью, остаток ночи прошел без приключений. Я собирался отсыпаться и встать не раньше полудня, но не тут-то было. Меня разбудили в восемь: одна престарелая леди почувствовала себя плохо и прислала мальчишку за мной. Черноглазый худенький мальчик лет 10, чем-то похожий на взъерошенного воробья, все время меня торопил:

– Скорее, сэр, скорее. Миссис Тернер было очень худо.

Я спешил, как мог. Дом этой дамы находился в другом краю города, так что идти нам пришлось больше получаса. Наконец, мы подошли к двухэтажному каменному зданию, имевшему такой строгий и внушительный вид, что у меня заранее сложилось не совсем приятное впечатление и о его хозяйке. Я представил ее чопорной, высокой и худой. Но когда мальчик провел меня в спальню на втором этаже, я увидел полную противоположность. Миссис Тернер была маленькой высохшей женщиной лет шестидесяти, ее волосы совсем поседели, а лицо хранило отпечаток какого-то страдания.

Я расспросил ее, послушал пульс, и выяснил, что причиной недомогания стало повышение кровяного давления. Я сделал ей укол, и в скором времени больная почувствовала себя лучше.

– Спасибо вам, доктор, – произнесла старушка, протягивая с постели тонкую руку, чтобы пожать мою. – Со мной такое часто случается с тех пор, как погиб мой сын.

– Примите мои соболезнования, – сказал я.

И вдруг меня осенило: «Ее фамилия – Тернер! Как и убитого банкира!»

– Простите, а что случилось с Вашим сыном? Кто он был?

Она тяжело вздохнула.

– Кто? Его знали и в Мортоне, и в Милкоте, и в Хейе, и во многих других местах… Наверно, даже в самом Лондоне… Он был очень богат какое-то время, у него был свой банк в Милкоте. Неужели вы ничего не слышали об Уильяме Тернере?