Валентин Гуржи - Поселок

щепетильной ситуации.

– Я его не убивал, – выдавил он, глядя на Федора убедительными глазами.

– Я тебя замочу, как при попытке к сопротивлению, если прямо сейчас ты не начнешь

планомерно и правдиво раскалываться. Усвоил?

– Усвоил, – автоматически повторил директор. – Я все расскажу. Я не виноват. Я не убивал.

Это он, этот проклятый экстрасенс. Я ему говорил, что это ничего не даст.

– Какой экстрасенс? – Федор пододвинул стул и сел вплотную к дрожащим коленкам

Ряженкова, положив себе на ноги руку с пистолетом, направленный в печень директора.

– Наоки Саяро. Он у них главное оружие. Я только выполнял основную задачу, и в

поставленные планы не входило убирать физически мешающий фактор. Но он был другого

мнения. Не согласен был и с Главным.

– Главный – это ваш руководитель «Кармы»?

– Да. Но я его и в глаза не видел. Он находится…

– Знаю, где находится.

– Товарищ майор, это легальная организация…

– Знаю. И теперь у властей будет прекрасный повод закрыть вашу скотобазу. Это я обещаю.

А если ты мне сейчас не поможешь, я тебя в наручниках отвезу в резиденцию КГБ. Ты

представляешь, какой подарочек будет моим шефам? И то, что тебе лучше умереть от моего

пистолета, а не попасть на Лубянку, откуда ты уже не увидишь синее небо, так это

медицинский факт. Выбирай…

– Я согласен. Я все расскажу. Спрашивайте. Только… – Ряженков окинул окружающую

обстановку и тихо, сделав остерегающие глаза, промолвил, – нам нужно выйти…

Федор понял без подробных объяснений и показал ладонью на выход.

Они зашли в зал.

«Пивной день» был в разгаре, и помещение заполняла угарная атмосфера посетителей до

отказа. За столиком, который ему отказал бармен, по-прежнему сидели мужчина и женщина,

ужасно напоминающие Роберта и его жену. Руки каждого держали рюмки, Роберт

произносил, наверное, тост. Создавалось впечатление, словно с момента появления Федора в

зале кадр был остановлен, и теперь действующие лица ожидали нажатия кнопки «play».

– Пойдемте туда, – сказал Ряженков и показал именно на этот столик.

– Там занято. Не видите?

– Там пусто. Идемте, – настоял Ряженков.

106

Федор не стал возражать. Последовал, лавируя между столиками, за директором. На пол

пути в дымном накуренном муаре по мере их приближения Роберт и Евгения начали таять и

вскоре исчезли совсем.

Они заняли те места, на каких несколько секунд назад сидели Роберт и его супруга.

Директор спиной к бармену, Федор – лицом. Федор внимательно следил за Ряженковым, ему

было интересно увидеть реакцию директора на то, как он, кагебист, спокойно отреагировал на

преображение столика. Но к своему удивлению вынужден был сделать вывод, что: либо

директор не видит то, что видит Федор, либо Ряженков профессионал, на которого ему,

Федору не повезло.

– На вас мне не повезло, – неожиданно для себя произнес Федор.

Ряженков вопросительно приподнял брови.

– А можно узнать – почему?

– Потому, что вы видите не то, что я.

– Ну, это естественно: вы власть, я подозреваемый.

– Не подозреваемый, – раздраженно заметил Федор, – а обвиняемый. Но я имел не это в

виду. Издали этот столик был только что занят. Это видел я. А вам он показался свободным.

На лице Ряженкова проскользнула невольная улыбка:

– Вы правы. Не удивляйтесь. Это штучки Наоки Саяро. Я к ним привык и уже вижу все,

так как есть. Вы новый человек и видно уже находитесь под его воздействием. Это пройдет,

не беспокойтесь.

Ответ директора Федор приблизительно так и предполагал. Он вспомнил, от кого впервые

получил «дозу» психического наркоза и посмотрел на бармена. Теперь на месте молодого

парня в той же одежде стоял человек, который явился вместо Риты к Зинаиде Борисовне.

Ряженков заметив его взгляд, сказал с беспокойством:

– Не смотрите на бармена. Это он. Я думал избежать его здесь, но мне не удалось.

Спрашивайте, что вас интересует поскорей…

Федор с трудом оторвал глаза от бармена.

– Мне все понятно кроме самого главного: где Евгения Корнева, и с какой целью вы ее

похитили?

Вопрос сильно изменил выражение лица директора. Он наклонил голову в сторону Федора,

подавлено произнес:

– Мне жаль, но я не могу вам этого открыть. Это все равно, что подписать себе смертный

приговор. Прямо сейчас и приведут его в исполнение. Какая мне разница, где умирать. Лучше

наденьте мне наручники и везите, куда хотели.