Валентин Гуржи - Поселок

сторону дальнего угла возле окна, отыскал столик, за которым, по словам Роберта, они с

Женечкой сидели, он был свободный, в то время как зал не пустовал и все столики, где одним,

где несколькими посетителями были заняты. «Их столик» и сейчас был свободен, но

отталкивал своей забронированной неприкосновенностью: на нем стояли три очень крутых

фужера и расписной кувшин с цветами. Впечатление, словно кому-то это все было

приготовлено.

Федор подошел к бармену и, не сводя глаз со свободного столика, спросил:

– Начальник, я займу этот столик?

Бармен внимательно посмотрел на Федора и, не глядя, куда показывал посетитель,

произнес:

– Нет. Там сидят, разве не видно?

Федор удивленно взглянул на человека в пиджаке:

– Ты чего, парень, гонишь?! Брызги* промой – там пусто, – и, сделав мрачную мину,

посмотрел на бармена. Его глаза показались ему знакомыми. Где-то, совсем недавно он их

видел, хотя не запомнил ни цвета, ни разрез, ни форму их. Парень усмехнулся и показал

раскрытой ладонью на указанный столик в углу. Федор обернулся. Сквозь муар сигаретного

дыма, какой теперь стоял в пивном зале, угадывались сидящие за столиком двое – мужчина и

женщина. Хорошенько присмотревшись, он отметил себе, что откуда-то появившаяся пара –

точь-в-точь Роберт и его жена, Женечка! Они подняли бокалы, и Роберт что-то сказал, может

быть, тост, за что пили, и, не коснувшись рюмками, выпили. Федор огорченно махнул рукой и

направился по коридору в полутьму, читая надписи на дверях. Превращение за столиком

оставило угнетающее чувство и, обрадовавшись надписи на двери «Туалет», он зашел,

нетерпеливо открыл кран, подставил лицо прохладной воде и минуту остывал под струей,

успокаиваясь. Нехорошие картины и мысли лезли в голову. Нагло заполняли освободившиеся

извилины. Волевым усилием выбросил из памяти видения. Последние события и встречи с

«непонятным» сбивали уверенность и намекали на неудачу. Как подумал утром, что везет ему

не зря, так и выходило теперь. Вопрос – продолжать или остановиться вовремя? Решить его

по логике невозможно. Для этого, по крайней мере, нужна самая малость – причина, по

которой следует сегодня отойти в сторону. И тут же, Федор поймал себя на мысли: а что если

этого хочет тот или то, что или кто его к этому склоняет? Значит, он или оно и есть то, ради

чего он здесь, что его интересует. Значит, Федор на правильном пути. Значит, ему предлагают

битву.

– Ну, что ж, – сказал он кому-то в пустом туалете, – раз ты этого хочешь, значит, получишь,

– он заткнул за пояс пистолет, запахнул его полами пиджака и вышел в коридор.

На противоположной стороне коридора, ближе к выходу в хозяйский двор, фонарик

высветил банальную надпись «Директор». Федор, не раздумывая, грубо пнул дверь ногой.

Ему повезло. Развалившись на диване по-американски положив ногу ступней кверху на

колено другой, и смоля дорогой сигарой, сидел мужчина лет пятидесяти в футболке и

джинсах. При вероломном вторжении незнакомца-Федора он нервно вскочил и открыл рот,

чтобы мгновенно выплеснуть в лицо наглецу уничтожающую административную фразу. Но

что-то у него застряло в горле, и он только прохрипел и уставился на кагебиста безумными

широко раскрытыми глазами. Федор тоже не спешил представиться и тоже смотрел на него

нагло и требовательно. Наконец, директор смягчился, осел, с примирительным возмущением

105

всплеснул руками и, бросив свое тело на прежнее место, где сидел, уже не глядя на

вошедшего, заметил:

– Да оставь ты свои штучки, Наоки Саяро. Я устал от тебя… Нашел перед кем

выпендриваться! Экстрасенс хренов. Тренируйся у себя на своих братьях…

– А я хочу потренироваться на тебе, подонок, – обрубил, не вытерпев, Федор.

Директор снова вскочил и теперь с растерянным испуганным лицом уставился на

кагебиста.

– Комитет Государственной Безопасности. Майор Лоухов. Гражданин Ряженков Геннадий

Борисович, вы арестованы в подозрении на убийство Воловича Юрия Владимировича, – с

наслаждением объявил он, тыча директору в одну из его широких ноздрей еще не пахнущий

порохом ствол пистолета.

Минуту Ряженков не мог произнести ни слова. Но, убедившись, что пистолет разрядил

первую злобную вспышку, и смертельное отверстие смотрело теперь несколько в сторону от

головы, у него появилась надежда на временную паузу и возможность для улаживания