Денис Воронин - Кровь как лимонад

Они творят историю. Потом наступает мимолетная вселенная гармонии.

— Круче, чем Сумасшедшие дни в «Стокманне», — говорит Настя, и они смеются.

Клаустрофобия внутри, агорафобия снаружи. Грязный поток кокаинового отходняка, льющийся через его обессиленное тело. Тошнота, цепко сжимающая внутренности. Холодный пот. Дневной свет сквозь незашторенное окно — осколки гранаты, рвущие закрытые веки. Он закрывает лицо рукой, и новая попытка заснуть, как ни странно, увенчалась успехом.

Через два часа позывы мочевого пузыря заставили его вновь вынырнуть из той вязкой мутной субстанции, которую вряд ли можно было назвать сном. Скорее, это было похоже на тревожный обморок, который не столько даже подкрепил его, сколько ослабил.

Из туалета Марк прошел в ванную комнату, включил душ и встал под теплые струи воды, спустя несколько минут давшие колючую иллюзию того, что абстинентный синдром прошел. Что если сейчас не все хорошо, то скоро наладится. Закрыв глаза, вспоминал события прошлой ночи — двойное убийство, приступ. Костров, тайком провожающий его. «Fireball», уехав из которого, он долго колесил по ночным улицам, вглядываясь в случайных прохожих, словно пытаясь опознать в них того, кто ему был нужен. Орал на ди-джея ночного радио, угрожая ему — как будто тот мог услышать его через колонки машины.

На кухне Марк вскипятил чайник и заварил крепкий, из двух пакетиков «липтона», чай. Борясь с вновь подступившей тошнотой, делал маленькие глотки горячей сладкой жидкости. Выпив половину кружки, он почувствовал, что больше не может удерживать чай в желудке. Его начало выворачивать в раковину резко пахнущей желчью и ощущением вины. И едва остались силы, чтобы все смыть.

Возвратившись в комнату, Марк завалился на тахту. Подушка пахла Алькой, ее волосами, до которых хотели дотронуться его дрожащие пальцы. Как она умерла? Внезапно навалилась темнота? Или реальность сузилась до сферы яркого света, манящего к себе? Его вдруг заполнило чувство ненависти ко всему миру. Как умерла? Да наплевать. Главное, что это случилось в постели чужого человека, мелкого дагестанского торговца. Фрибейсовая шлюха, оказавшаяся не в том месте и не в то время.

Или это все-таки он, Марк, страдающий пристрастием к спиртному и подверженный регулярным приступам, очутился не там, где нужно — в ту пьяную пятницу в «Реалити-шоу»? Появление Альки нарушило его глубоко похороненный в подсознании план по самоуничтожению с помощью алкоголя. Нашедшая Марка в дерьме и принявшая его таким, Алька спутала расчеты его экс-жены. Когда Вера открыла дверь квартиры оставшимися у нее ключами с тем, чтобы забрать свои какие-то мелочи и озвучить претензии на жилплощадь, Алька внезапно вышла в коридор. Вера, только что не дававшая Марку вставить слово, внезапно потеряла дар речи.

— Твоя бывшая? — цинично спросила Аля у Новопашина, приобнимая его сзади за правую руку.

— А ты кто такая? — изумилась Вера, разглядывая девушку.

— Что, сложно догадаться? — в свою очередь удивилась Алька. — Мы уже три года встречаемся. Оставь ключи и двигай отсюда!

Красивое породистое лицо Веры превратилось в гримасу озлобленного хейтера. Бывшая супруга Марка несколько мгновений смотрела на Альку, потом развернулась и вышла. Ключи она не вернула. Алька пожала плечами и ушла обратно на кухню, вновь погрузившись в страницы потрепанного «Сингл энд Сингл» в мягкой обложке. Назавтра она вызвала мастера, который сменил входные замки. А тогда Марк сел рядом с ней.

— Три года?

Девушка молчала. Не дождавшись ответа, он поинтересовался:

— Так у нас с тобой серьезные отношения? Или как?

Алька вздохнула, отложила книгу и ответила:

— Да.

Что-то в ее глазах заставило Марка покачать головой.

— Извини, я тебе не верю.

— Любовь все равно не имеет никакого отношения к правде.

Марку показалось, что эту фразу она только что прочитала в книге.

— Зачем ты здесь?

Алька достала сигарету из лежащей на столе пачки и закурила.

— Честно? — спросила она. — Думаю, ты сможешь дать, что мне надо.

— И что тебе надо?

Прозвучавший ответ удивил его.

— Мне нужны защищенные тылы.

И Алька рассказала ему про свою идею, держа его руку в своей.

«Red Cage».

«Красная Клетка».

Иногда, пребывая в легком и веселом настроении, Алька называла ее «Коммунистическим Кейджем». Но с какого-то момента Алькино хорошее настроение и «Red Cage» стали вещами несовместимыми. Как романтический ужин и салат с луком.