Василий Торпаев - Посмотри на небо

Сегодня тёплый солнечный день. Я стою на берегу реки и смотрю вдаль. Прошло несколько дней после нашей поездки в Томск. Александру я не звонил принципиально, понимая, что мне перед ним оправдываться не в чем. Я ждал, что в Александре «проснётся» тот, настоящий и добрый человек, с которым мы уже полгода вместе шли к успеху. Раздался телефонный звонок – голос Александра я поначалу даже не мог слышать… Он попросил прощения, сказав, что сам не понимает, как такое могло произойти, сказал, что сходил в церковь, пообщался с батюшкой и что батюшка простил ему такое плохое поведение (!), и что нам пора продолжать дела.

Это было хоть каким-то спасением. Я согласился. Хотя мысли всё равно словно мухи кружились в голове. «Ха-ха, – думал я, – а разве может какой-то там батюшка в церкви прощать плохие поступки? Даже не зная, что сделал этот конкретный человек? Значит, есть оправдание таким или подобным действиям? Непонятно».

Постепенно всё вроде как начало забываться, и мы продолжили работу с новыми силами. Мне очень хотелось превратить весь труд, затраченное время – в результат. Всё это время я не мог забыть профессора Бутановича, его работу с маятником. Периодически я проводил дома свои эксперименты. Профессор говорил мне, да и в книгах, и в Интернете было написано, что спрашивать у маятника (или у подсознания, «информационных сил», «поля Земли»… – я до сих пор не знал, с кем же на самом деле эта связь) о чём угодно нельзя. Не нужно задавать вопросов, ответы на которые и так очевидны, нельзя использовать информацию во вред кому-то и с целью наживы. И я задавал простые вопросы о ближайшем будущем, спрашивал разрешения на какие-либо действия с моей стороны, обращался к маятнику по поводу нашего с Александром проекта. Маятник «давал» мне ответы. Мне казалось даже, что с каждым разом я всё явственнее чувствую эти импульсы, заставляющие маятник раскачиваться в руке. Но иногда ответы были не совсем такими, как я ожидал, либо они могли со временем меняться. Как это объяснить? Это походило на то, что либо будущие события меняются и зависят от настоящего, либо что это был мой большой бред и моё помешательство на фоне всего, что я переживаю, вижу и слышу… По каким-то причинам именно сейчас маятник не показывал ответ «да» на мой вопрос об успешной реализации дел с Александром, но Александру о своих экспериментах и ответах я не рассказывал.

Листаем историю. Я в Москве, столице России. Ещё одно дело было сделано. Ещё один плюс в копилку. У меня на руках документы: устав, свидетельство, выписка из банка, из налоговой. Да, наша мечта, похоже, почти сбылась! Официально зарегистрировано коммерческое предприятие! С офисом в Москве! Учредителей двое: Василий Торпаев и Александр Смелов. У меня 42% уставного капитала. Это был для меня просто праздник! Мы с Александром уже месяц как жили в Москве, и ничто не напоминало о прошлом «проколе» с алкоголем, но… Буквально тем же вечером, когда нас пригласили отметить успешную регистрацию предприятия, история со спиртным с ещё большим «эффектом» повторилась. Причём в присутствии наших будущих партнёров, известных и уважаемых людей. Превращение Александра – из интеллигентного состояния в «никакое» – произошло за каких-то полчаса от начала вечера. За это время Александр успел напиться, и его понесло: он ругался, врезался в столы с едой, приставал к окружающим, матом крыл тех людей, от которых, возможно, зависела вся наша будущая деятельность и судьба проектов… Звон разбитого стекла, скандал – и… нас не просто выставили за дверь, а вышвырнули, пригрозив, чтобы никогда мы не смели появляться больше, и что про нас ещё и другим расскажут, чтобы не связывались… За тридцать минут было перечёркнуто всё – громадные усилия и время, потраченные во благо проекта.

«Ну почему так?!..» – мысленно задавал я себе один и тот же вопрос, вспоминая ответы маятника месяц назад…

«Брось всё и уезжай к семье, – думал я, – прямо сейчас, в аэропорт…»

Мои силы и возможности были уже почти на нуле. Всё осложнялось тем, что я не мог никому рассказать, как вдруг всё стало плохо: ни семье, ни близким, никому. Всё происходило только внутри меня, внешне же нужно было делать вид, что всё хорошо. Да всё и было хорошо. До этого момента…

Глубокая осень. Погода в конце октября неожиданно тёплая для пермского края. Я по-прежнему не могу понять, что означали все те события, которые происходили со мной. Талантливые люди, с которыми мне посчастливилось познакомиться, всё ещё верят в меня и в Александра, но слухи о московском «проколе» долетели и до них. Александр звонил мне, опять сказал, что был не прав, снова извинился, пообещав, что этого с ним больше не повторится…