Станислав Далецкий - Время шакалов

Сначала школьники собирали зрелые помидоры и складывали их в кучу посередине поля. Приезжали машины с пустыми ящиками: в эти ящики укладывали помидоры, грузили ящики на машину, которая увозила эти помидоры в неизвестном направлении.

Машин не хватало и куча красных помидоров посередине поля начала оседать, помидоры потекли, и через несколько дней на месте этой кучи образовалась лужа помидорного сока. Тогда из совхоза приехал трактор с плугом и запахал помидорное поле, хотя на стеблях оставалось ещё много красных помидоров – план совхоз выполнил, и эти помидоры были ему не нужны.

Ребят перебросили на уборку картошки: работа точно такая, что и уборка помидоров – собирать по полю выкопанную трактором картошку и ссыпать её в кучу.

Однажды, во время передышки, они сидели всем классом на краю поля под зелеными ещё тополями, и ребята перебрасывались шутками с девочками.

За лето девочки заметно подросли, их формы округлились, и они превратились в вполне взрослых на вид девушек, а ребята заметно отстали от них и выглядели ещё мальчишками. Тема взаимоотношения полов интересовала всех, и разговор незаметно перешел про любовь.

Одна девочка стала рассказывать о прочитанной книге, про юношескую любовь и её внимательно слушали. Вдруг Миша ни с того ни с сего сказал громко: «Я недавно читал в одном журнале, что если мальчик занимается онанизмом, то у него на ладонях растут волосы».

Все ребята машинально посмотрели на свои ладони, а Миша подленько рассмеялся. Ребята покраснели, девушки засмущались, отошли в сторонку, и наступило неловкое молчание. Мальчик из прежнего Мишиного класса возмущенно сказал: – Ну и гад же ты, Мерза! Зачем при девушках это сказал! Я тоже читал, что в нашем возрасте почти все здоровые подростки занимаются этим делом, потому что созрели уже, а доступных женщин нет.

В нашей стране нет публичных домов и проституток тоже нет. У нас в поселке есть женщины, которые за деньги? Нет таких. Есть женщины, как говорит моя мать, непутевые, которые сегодня с одним мужчиной, а завтра с другим, но мы до них ещё не доросли, потому и случается иногда этот самый онанизм.

Я читал, что отец писателя Чехова в пятнадцать лет сводил его в бордель, где Чехова обслужила проститутка, нанятая отцом. И потом, отец давал иногда Чехову денег, чтобы тот посетил бордель, снял юношеское напряжение и спокойно занимался учебой. Чехов стал хорошим писателем, и мы изучаем его в школе. Вот так. Но ты, Мерза, сказал про это при наших девушках из класса, у них тоже гормоны играют, но им нельзя даже этого, а ты опозорил всех нас в их глазах. Нам же учиться дальше вместе. Подло это.

Миша понял свою ошибку и стал оправдываться, что сам не знает, к чему сказал про это, но ребята обиделись и несколько дней с ним не разговаривали.

Много позже, в 11-ом классе у них образовалась пара, которая поженилась сразу после школы и будущий жених, рассказывая ребятам о своей победе над будущей женой, упомянул, что после их связи девушка, однажды, спросила его: лучше ли ему с ней, чем этот самый онанизм, о котором говорил в девятом классе Миша Рзавец? Значит, девушки не забыли про выходку Миши и, наверное, обсуждали своих одноклассников, застигнутых врасплох его коварством.

Мише и тогда, и позднее нравилось ставить людей в неловкое положение – это как бы возвышало его самого, потому, что возвыситься своим трудом или поступками у него не получалось.

Через неделю после этого случая, работа на полях закончилась и школьники вернулись за парты, чтобы наверстать упущенное время: программу обучения никто сокращать не разрешал.

Учились тогда в школах по единым учебникам для всей страны. Учебники эти не менялись по много лет, были написаны просто и понятно, а потому обучение давалось легко, почти всем, кроме закоренелых лентяев и тех, кто учиться не хотел вовсе.

Такие досиживали в школе до 16-ти лет, чтобы пойти работать – здесь в поселке или уехать в большой мир, где им представлялась жизнь в розовом свете: все их ждут, все им будут помогать и отсутствие школьных знаний нисколько не повредит. Конечно, это было не так, но убедить подростка в его заблуждениях почти невозможно – только сама жизнь покажет ему ошибки и иногда слишком поздно.

Ещё два года обучения в школе прошли, как и прежде, без особых и запоминающихся событий. В десятом классе Миша вошёл в состав комитета комсомола школы и секретарь комитета – молодая учительница, пообещала Мише дать направление от райкома комсомола на учебу в институте: надо только определиться в какой именно.