Элиезер Юдковский - Гарри Поттер и методы рационального мышления

Я могу творить волшебство.

Я, лично. Я обладаю магическим даром. Я – волшебник .

Он почувствовал, как магия разливается по телу, и вдруг осознал, что был знаком с этим ощущением всю свою жизнь. Его нельзя было увидеть, услышать, учуять, потрогать или попробовать на вкус. Это была магия. Всё равно что иметь глаза, но всегда держать их закрытыми, не понимая, что видишь темноту, а потом однажды открыть их и увидеть мир. Дрожь от этого осознания прошла по его телу, пробуждая его, а потом всё прошло – осталось лишь знание того, что он волшебник и всегда им был и, в каком-то смысле, всегда знал это.

И…

« Весьма любопытно, что эта палочка выбрала вас, потому что её сестра в ответе за ваш шрам ».

Это точно не могло быть совпадением. В магазине продавались тысячи палочек. Нет, возможно и совпадение: в мире шесть миллиардов людей, и совпадения с вероятностью тысяча к одному случаются каждый день. Но теорема Байеса (в упрощённом виде) в данном случае гласила: предпочтение должно быть отдано любой гипотезе, согласно которой вероятность того, что ему достанется сестра палочки Тёмного Лорда, выше одной тысячной.

МакГонагалл просто сказала: «Как странно», – повергнув Гарри в состояние полнейшего шока, вызванного чрезвычайной невнимательностью волшебников и ведьм. Ни в одном из вообразимых миров Гарри не мог бы сказать «Хм» и уйти, совершенно не попытавшись выдвинуть гипотезу о произошедшем.

Он поднял левую руку и дотронулся до шрама.

Но какую именно…

– Теперь вы – настоящий волшебник, – слегка склонила голову МакГонагалл, – примите мои поздравления.

Гарри кивнул.

– У вас уже сложилось мнение о магическом мире?

– Странно, – протянул Гарри, – мне надо бы думать о магии, которую я увидел… о вещах, которые стали возможными, о том, что оказалось ложью, о работе, которую мне предстоит проделать, чтобы всё понять. А вместо этого я отвлекаюсь на третьестепенные банальности вроде, – Гарри понизил голос, – Мальчика-Который-Выжил.

Рядом никого не было, но не стоило искушать судьбу.

МакГонагалл хмыкнула:

– Правда? По вам не скажешь.

Гарри кивнул:

– Да. Просто это… так необычно. Обнаружить, что ты являешься частью грандиозной истории, финалом которой будет поражение великого и ужасного Тёмного Лорда, и что история эта уже закончилась. Завершилась. Совсем. Как будто ты – Фродо Бэггинс, но выяснилось, что твои родители свозили тебя на Роковую Гору, когда тебе был год от роду, и ты даже не помнишь, как выбросил Кольцо.

На лице МакГонагалл застыла улыбка.

– Знаете, если бы я был кем-нибудь другим, то, вероятно, был бы сильно обеспокоен подобными стартовыми условиями. «Господи, Гарри, что ты сделал с тех пор, как победил Тёмного Лорда? Открыл книжный магазин? Здорово! А я назвал своего сына в твою честь». В моем случае это проблемой, полагаю, не будет, – вздохнул Гарри, – и всё же… от таких мыслей у меня почти появилось желание, чтобы у этой истории был открытый финал. Тогда я потом смогу сказать, что действительно принимал в ней хоть какое-то участие.

– Да? – странным тоном сказала МакГонагалл. – Каким образом?

– Ну, например, вы упомянули, что моих родителей предали. Кто их предал?

– Сириус Блэк, – ответила МакГонагалл. Она почти прошипела это имя. – Он в Азкабане. Тюрьме для волшебников.

– Какова вероятность, что Сириус Блэк сбежит из заключения, и мне придётся выследить его и победить в блестящей дуэли или, что даже лучше, назначить за его голову большое вознаграждение и спрятаться в Австралии, ожидая результатов?

МакГонагалл моргнула. Дважды.

– Почти никакой. Никто никогда не сбегал из Азкабана, и я сомневаюсь, что именно он станет первым.

Гарри скептически воспринял фразу «никто никогда не сбегал из Азкабана». Впрочем, вероятно, при помощи магии можно подойти вплотную к созданию стопроцентно идеальной тюрьмы, особенно если у тебя есть палочка, а у заключённых – нет. В таком случае для того чтобы сбежать оттуда, в первую очередь, не стоит туда попадать.

– Ладно, – сказал Гарри, – звучит довольно убедительно, – он вздохнул, почесав затылок. – А если так: Тёмный Лорд не погиб той ночью на самом деле. Не окончательно. Его дух продолжает жить, нашёптывая людям кошмары, просачивающиеся в реальность, и ищет способ вернуться в мир живых, который он поклялся уничтожить, и теперь, согласно древнему пророчеству, он и я должны сойтись в смертельной дуэли. Победитель станет проигравшим, а побеждённый восторжествует…