Игорь Ягупов - Побег в Рождество

А Клод прищуривает на меня свои маленькие глазки, спрятанные под толстыми линзами очков. Тошка скрипит зубами. Вместо ответа я приветливо скалюсь. Дескать, это уж наше дело. Просто удивительна та бесцеремонность, с которой некоторые люди пытаются овладеть ситуацией.

– Нет, это мой шофер, – вдруг выдавливает из себя моя спутница.

Я, пониженный в статусе до обслуживающего персонала, незаметно убираю руку с Тошкиной талии и скалюсь еще более призывно.

– Мы из Флориды, – еще раз уточняет Барбара, как будто, превратившись из сына в шофера, я уже забыл об этом. – А вы откуда?

Наверное, нам с Тошкой одновременно приходит в головы мысль, что ни о каком Мурманске эти янки никогда и слышать не слышали, потому что мы в один голос отвечаем:

– Мы? Да мы-то с Севера.

Барбара вздрагивает и робко хихикает. Нэд перестает улыбаться и пытается натянуть короткую верхнюю губу на свои огромные желтые бобровые зубы. Очкарик Клод краснеет и гневно сверкает глазками из-под своих очков.

Мы с Тошкой переглядываемся, внезапно понимая, что мы натворили. Через секунду мы уже чувствуем себя полными идиотами. А еще через мгновенье начинаем дико хохотать. Ведь мы невольно осквернили саму идею места, где сейчас находимся, идею всей Лапландии. Мы плюнули в самую душу этим ни в чем не повинным американцам, которые потратили немалые деньги на поездку сюда.

Они думали, что где-то далеко-далеко, за синими холодными морями и чистыми сосновыми лесами, где-то там, в снегах Арктики есть страна Финляндия. В этой стране, если ехать все дальше и дальше на север, можно найти ледяную избушку лапландки. А потом, если вы угодите маленькой старушке, она даст вам своих ручных оленей, запряженных в нарты. И только на этой упряжке можно добраться на самый край земли – засыпанный снегом и скованный льдом неведомый континент, где, отгороженная от всего мира обручем полярного круга, стоит деревушка Санты.

И всю эту грандиозную идею мы осквернили. Они добрались до этой ледяной страны, чтобы встретить здесь нас – идиотов, которые приехали сюда… с Севера! Деньги американцев оказываются выброшенными на ветер. Опошлено самое святое – доллар.

То, к чему они стремились всю предшествующую жизнь, откладывая деньги и покупая теплую одежду, оказалось туфтой. Чуть ли не пляжем возле их дома, куда местные алкаши заезжают прямо на машинах. Они стремились на край Земли, а оказались неизвестно где. В месте, куда запросто ездят с какого-то уж совсем недоступного и непонятного настоящего Севера. Туристическая фирма обманула их в лучших и самых заветных ожиданиях. Но что же мы можем поделать, если Рованиеми расположен километров на двести южнее Мурманска? Мы сказали им чистую правду: для нас – это юг.

Американцы продолжают пребывать в шоке. Я, уже не таясь, обнимаю Тошку за талию и, продолжая хохотать, мы покидаем наших оцепенелых друзей. Мы садимся в машину, и я бросаю взгляд на часы. Ничего себе! Уже почти пять. Значит, мы протолкались у Санты полтора часа.

– Заедем в Рованиеми? – предлагает Тошка.

Мы вновь на шоссе. Уже темно. Движение становится гуще. Дорога прямо перед нами расцвечена красными огоньками. А ее левая сторона слепит глаза белым светом встречных машин. Мы въезжаем в Рованиеми – столицу Лапландии.

По финским стандартам этот город считается крупным. Как и в большинстве здешних населенных пунктов, плотность застройки здесь крайне невелика. Рованиеми роскошно раскинулся во все стороны. Центр города – несколько пересекающихся под прямыми углами улиц. Здесь сосредоточены деловая жизнь и развлечения. Дальше, за пределы бизнес-сити, вынесены жилые районы и гипермаркеты. Еще дальше на десятки километров идет застройка маленькими частными домиками. Я слышал, что в войну город был почти полностью разрушен. Потом его отстраивали пленные немцы по проектам лучших финских архитекторов. И Рованиеми, как говорят старожилы, стал намного краше и комфортнее, чем прежде.

Рованиеми по-настоящему раскрылся, когда туристический бум свернул с проторенной дорожки фешенебельных белоснежных песчаных пляжей и обратил внимание на дикую, первозданную в своей красоте и не тронутую грубой рукой технократической цивилизации природу. Здесь Лапландии было что показать.

В этом краю гномов и троллей нет плохой погоды и мертвого сезона. Убожество зимних пляжей со стоящими на набережных почти пустыми отелями, в которых идет ремонт, пахнет строительным мусором и где коротают зимы престарелые семейные пары, так и не обзаведшиеся собственным кровом, свыкшиеся навек с кочевой гостиничной жизнью, незнакомо Лапландии.