Инга Кондратьева - Девятая квартира в антресолях

– Когда ты такая, я просто боюсь тебя! – Лиза снова нахмурилась.

– Какая, Лизонька? – Нина улыбнулась. – Строгая? Собранная? Резонная?

– Холодная. Как Снежная Королева.

– Это же я, мой дружочек! Ты же знаешь свою Нину. Я просто у вас дома совсем расслабилась сегодня, и душой, и характером. Теперь мне надо собраться. У вас так всё располагает, вы вон, чуть с кучером своим не целуетесь! Это так ново для меня, непривычно. У нас совсем всё не так! Слуги – это слуги, семья – это мы. И не перейдёшь… А уж твоя Егоровна! – Нина просияла, вспомнив заботы няни, а после снова потухла как задутая свечечка. – Ты прости меня – это была слабость, но не надо никому кроме тебя её видеть и о ней знать.

Они подошли к пролётке, сели в неё, Нина назвала Кузьме свой адрес и они тихонечко тронулись.

– Что ж, мы так с тобой и расстанемся? – первая нарушила молчание Лиза. —Можно мне хотя бы прийти тебя провожать? Вы когда и откуда уезжаете?

– Вещи, что с собой берем, мебель, книги и те слуги, что с нами перебираются – отправляются на пароходе, водным путем. В понедельник. Только не в этот, а в следующий. А мы сами, втроём – на день раньше, в воскресенье. Поездом, – Нина снова замолкла ненадолго, а потом посмотрела на Лизу твердым взглядом. – Но ты меня не провожай. Давай сейчас простимся, мне так легче.

Они попрощались у ворот особняка Нины и обнялись. Заходить Лиза не стала. Хотя во дворе не было заметно никаких следов поспешных сборов, но, зайдя в дом, вряд ли можно было бы избежать этого, а девочки не хотели лишних напоминаний об и так мучительном для них расставании. Сев обратно в пролетку, Лиза, наконец, позволила себе заплакать. Кузьма обернулся, но ничего не сказал, успокаивать не стал, а лишь изредка обращался к Серко, время от времени сообщая тому, сколько ещё пути осталось до дому.

Дома отец ждал Лизу к ужину.

– Как странно, дочка! – он сложил недочитанную газету, улыбаясь ей навстречу. – Обычно это ты ждешь меня у окна. Только сегодня я понял как это мучительно – ожидание. Даже читать невозможно – выглядываешь каждую проехавшую повозку. Когда крутишься в городе по делам, об этом совсем не думаешь. А ты ведь каждый день так, милая.

– Да что ты, папа, я привыкла. – Дочь обняла отца и побежала умываться с дороги. – Я скоренько!

Она переоделась в домашнее и, пока Егоровна подавала на стол, уже присоединилась к отцу.

– Ну, как, повидались с подружкой? – спросил он.

– Да, папа. Она согласилась с Аленкой заниматься общеобразовательными предметами. Ой! А мне ведь завтра снова надо в город, я ноты Аленке обещала купить, во вторник первое занятие по музыке у нас.

– Ну, так и хорошо! И поезжай, – но Полетаев тут же спохватился: – А как же это «поезжай»? Я ж с утра хотел в Луговое с Кузьмой ехать! А как же ты?

– А я извозчика возьму. Даже не думай об этом, папа.

– Я, дочка, денька на два, на три уеду, вы тут с Егоровной справитесь? – из коридора раздалось фырканье, и в столовую вплыла Егоровна с самоваром.

– Уж как-нибудь, Вашими молитвами, благодетель! – ехидно отвечала она на услышанное, а Лизе защебетала ласково: – А мы с тобой в церкву послезавтра сходим, доню. А средь недели и Оранскую матушку провожать будут. Ты пойдешь?

– Папа, мы пойдем? – посмотрела Лиза на отца.

– Дочка, если вы хотите, конечно, идите, – Андрей Григорьевич занялся салфеткой. – А лучше подъезжайте поближе, чтобы в толпе поменьше быть. А я уж как-нибудь в следующий раз.

– Папа! Что значит «толпа», это люди всем миром, с верой, как всегда! – у Лизы не хватало слов от возмущения.

– Да, да, дочка, прости. Это я не так сказал, – Андрей Григорьевич отложил ненужную салфетку и теперь теребил вилку, хотя на тарелке у него было пусто. – Просто, чтоб не задавили вас, опасаюсь. Слышала, что в Москве-то было? Боязно мне. Зачем лишний раз судьбу искушать, вы уж где-нибудь, с краешку, ладно? А Кузьме скажу, чтобы крестный ход объехал, да у заставы вас и ждал, за город-то не ходите.

– Так ты к среде вернешься, точно? – Лиза не хотела показать, что расстроена, ей хотелось на празднике быть вместе с отцом.

– К среде точно! – отец посмотрел на дочь. – А в четверг – готовься! Твоя первая экскурсия будет. Никаких делегаций вроде не заявлено, так что только те будут, кто в павильоне окажется. Не тушуйся! И я рядом пока буду, если что подскажу. Все выучила, шифроносица моя?

– Ой, папа! Неужто, так скоро? – и Лиза отставила недопитую чашку чая.

***

Лиза хорошо знала все нотные магазины города. В каникулы она вместе с отцом объезжала их, накупая новинки впрок или давая наказы папе, что из еще не вышедшего нельзя будет пропустить. Сегодня она приехала немного раньше назначенного времени, боясь опоздать, но остановила извозчика в квартале от места назначения, и теперь чувствовала себя неловко, потому что прийти первой – это было еще хуже. Она как можно медленней шла по улице, опасаясь услышать сзади: «Ах, Елизавета Андреевна! Вы уже здесь! Мне так лестно, что Вы спешили ко мне!». Позор. Ужас. Отгоняя неприятные мысли, вызывающие на щеках совершенно недопустимый сейчас румянец, Лиза стала рассматривать витрины магазинов, мимо которых она шла – чтобы отвлечься. За стеклом игрушечной лавки она увидела замечательного зайца, правда не деревянного, но зато с обоими глазами. Лиза решила прицениться.