Инга Кондратьева - Девятая квартира в антресолях

– Что за пикник? – спросила Лида.

– О! Это была незабываемая затея Мимозовских дочек! Благотворительный сбор.

И Нина с Лизой наперебой стали рассказывать Лиде о том дне. Запыхавшись и прейдя к темам более приземленным, девочки стали искать местечко, где бы остановиться.

– Присядем на «Занудную» лавку? – спросила Нина про стоящую в конце аллеи, спиной к густому кустарнику скамью, на которой чаще всего в одиночестве проводили время зубрилки с книжкой.

– Лучше пройдем в «Беседку секретов» – ответила Лида про круглую ротонду, приютившуюся среди деревьев, к которой нельзя было никак подойти незамеченным, если в ней сидели хотя бы двое, глядя в противоположные стороны.

Усевшись там, как в былые времена, девочки отчего-то замолчали. Наконец-то они были вместе и одни. Они просто всматривались в лица друг друга, как будто ища там каких-то изменений, произошедших за время их, недолгого, в общем-то, расставания. И изменения эти, к удивлению, обнаруживались. Ни на одном из девичьих лиц не осталось той легкомысленной беспечности, о которой только что вспоминала Нина, и которая, что уж лукавить, была присуща всем без исключения воспитанницам Института, пока жизнь скрывалась от них за его высоким забором. Да и теперь, она, эта взрослая жизнь, еще только притрагивалась к ним самыми кончиками своих пальцев, даже не пробуя на прочность, а просто предлагая задачки чуть посложнее ученических, а к Лиде просочившись снаружи вынужденным взрослением – заботой о младшей сестре.

– Ну, кто начнет? – спросила Лиза, прерывая затянувшееся молчание.

– А давай ты, Лизонька, – Лида посмотрела на Нину, та кивнула. – Ты написала, что у тебя есть для меня какое-то предложение. Давай начнем с дел, а потом уж все остальное.

– Прямо с дел? Ты, прямо, как Савва Борисович, тот с порога начинает о главном! – засмеялась Лиза.

– Потому, видимо, у него все так и спорится, что не теряет времени на пустяки. Будем брать с него пример, – Лида тоже улыбнулась. – Кстати, он заходил ко мне. И тоже сделал одно предложение.

– Какое же?

– Предложил остаться в Институте в пепиньерском классе еще на год обучения. Попечительский совет одобрит, сказал он. Слово за мной, maman просит ответить хотя бы за неделю до начала занятий, чтобы место не пропало, коли что. У меня еще месяц на раздумья.

– А что ты сейчас об этом думаешь? – вступила Нина. – Ну, вообще? Хочешь или нет?

– Я хочу посоветоваться с мамой. И с братом, – Лида вздохнула, привыкая к новому слову, раньше употребляемому только во множественном числе. – Не в письме, а так, по-настоящему.

– Ну, а сама-то ты что думаешь? – Лиза считала предложение более чем заманчивым, оно давало Лиде обеспечение, жилье, снимало груз финансовой заботы о ней с ее матери и сулило неплохую профессию. – Сама?

– Это очень щедро, Лиза. Но я умом понимаю, что если соглашусь – то это уже на всю жизнь. Я останусь здесь навсегда, понимаешь? – смотрела на нее подруга неожиданно взрослым взглядом. – Сначала пепиньерство, после преподавание, потом я – старая дева и всё.

Девочки снова замолчали. С этой стороны им раньше не приходило в голову посмотреть на проблему, но теперь, перебирая в уме судьбы их учительниц, они понимали, насколько Лида права. Мадам была бездетной вдовой, рано потерявшей мужа, а практически все остальные представительницы женской части преподавательского состава не были замужем вообще никогда.

– А что мама и брат? Они пишут тебе? – спросила Лиза.

– Теперь да! Теперь мы переписываемся регулярно, два раза в неделю.

– А раньше так все плохо было, да? Что она и писать не могла тебе? – Лиза боялась напрямую спросить о состоянии Лидиного брата, который чудом остался жив.

– Да нет, мама-то написала мне почти сразу,– Лида запнулась. – Сразу как похоронила Семена. Написала, что присмотрела квартирку, куда можно будет потом забрать Петрушу, как пойдет на поправку. Написала, что студент Семиглазов, который отдал свою кровь брату, совсем окреп, и вроде его оставляют санитаром при больнице. Что просит прощения за такой внезапный отъезд. Что поздравляет меня с окончанием учебы.

– А ты? – допытывалась подробностей Лиза. – Ты боялась ей сообщить про Леночку?

– Да я первое время и не могла, – как-то нехотя отвечала Лида. – И адреса еще не было в Москве, да и… А потом Лене стало лучше, мадам дала мне конверт с маркой и я всё написала честно. А потом Савва Борисович подарил мне целых две дюжины, можно писать хоть каждый день!