Сергей Зюзин - Не стать упырём. Зло из глубины веков

Стараниями Степана патологоанатом в морге констатировал у Ольги остановку сердца, совершенно не заметив ничего, что говорило о нападении на неё упыря. Как, наверняка, было и при поступлении туда в своё время укушенного Аллой Руслана.

После Олиных похорон время потекло дальше, как ни в чём не бывало, как-будто ему было абсолютно наплевать на то, оставалась ли ещё в его потоке сестра Руслана или нет. Впрочем, ему и было наплевать, причём абсолютно.

Руслан следил за его ходом, совершенно отключившись ото всего другого. Никуда не выходя из своей комнаты, сутки напролёт он лежал на кровати, уставившись в потолок и никак не реагируя на заходивших к нему время от времени то маму, то папу. О школе, в которую вообще решил теперь больше не ходить, он даже не вспоминал. Не думал ни о друзьях, ни о врагах. Последними были упыри, подумать о которых время ещё было.

Перед глазами всё стояли лежавшая на кровати с прокушенной шеей, так и не проснувшаяся в ту ночь сестра, впившиеся в её нежную девичью кожу, приводящие одним своим видом в ужас, бросившие в дрожь даже Руслана, хоть он уже ничего на свете и не боялся, клыки Кэт, убитая горем плачущая мама… Ей с папой уже второй раз пришлось испытать такое, хотя первого раза, когда умер Руслан, они уже и не помнили!

…В ту ночь Руслан вернулся домой точно так же, как и недавно его покинул, – через окно в комнате сестры. Едва оказавшись там, он сразу же бросился к лежавшей без малейшего признака жизни побледневшей, как мел, Ольге. Взяв её за плечи и приподняв над постелью, он бережно уложил её голову себе на руку и тут же припал ухом к её груди. Припал, чтобы в следующие секунды не услышать в ней биения сердца!

От отчаяния и горя Руслану захотелось выть. Подняв сестру на руки, он заметался с ней по комнате, словно ища, куда пристроить её бездыханное тело, будто это и в самом деле могло хоть что-нибудь из случившегося изменить. Потом уложил её обратно на кровать, начал поправлять под её головой, устраивая последнюю поудобнее, подушку, укрывать её поплотней одеялом… Он просто не понимал, что делал, ибо всеми его действиями в те минуты руководили только безумные горе и тоска. А потом… Потом, став на колени возле кровати сестры, Руслан душераздирающе закричал. Так, будто ему было мучительно больно физически. Хотя, наверное, его душевная боль тогда ничуть бы не уступила любой боли физической.

В те мгновения Руслан ничего и никого вокруг не то что не понимал, он перестал вообще всё и всех хоть как-то воспринимать. И то, что находился дома, и прибежавших на его крик, тоже вмиг обезумевших от горя, маму и папу, и вызванного родителями, прибывшего довольно скоро, врача скорой помощи, а потом, под самое утро, санитаров труповозки… Он даже не смог ничего толком объяснить, когда папа, постоянно сбиваясь от едва не убившего его горя, стал расспрашивать, каким образом Рус оказался в комнате сестры ещё до рассвета и что вообще знает о том, что случилось с Олей.

Сидя по-прежнему в спальне сестры, Руслан совершенно не реагировал ни на что и ни на кого. Он сидел на стуле, обхватив голову руками, и немилосердно казнил себя, обвиняя в смерти своей сестры.

Оля-Оля! Как же так получилось? Как вышло, что я не смог тебя уберечь от кровожадных упырей? Ну почему, почему мы не догадались вообще уйти в ту ночь из дома? Нужно было рассказать обо всём родителям и с ними уйти. Теперь же… Теперь он больше никогда не увидит её такой жизнерадостной улыбки, не услышит такого зажигательного смеха, такого родного голоса! Никогда не увидит и не услышит, если только…

Неожиданная мысль, озарив, словно вспышкой, в его рассудке всё до последнего, самого затаённого, уголка, заставила его подскочить на месте. И это была мысль именно об этом «если только». Да, именно о нём, ведь Руслан в тот миг отчётливо вспомнил, как сам ожил после укуса упыря! Даже будучи уже похороненным. Ожил на четвёртую ночь… Значит, вполне можно было ожидать, что точно так же оживёт и Ольга! Тем более, что, как Руслан понял из разговоров пожаловавших той ночью к ним с сестрой «в гости» упырей, укусившая Ольгу мразь не стала допивать её кровь до конца, хоть и очень этого хотела, и в этом был скрыт какой-то смысл.

От этой мысли Руслан заметался по комнате, словно раненный зверь. В предстоящем «оживлении» сестры он был теперь уверен, и при этом сам не понимал, радовало ли оно его или нет, ведь он прекрасно понимал, кем Ольга после этого перед ним предстанет. Однако, при этом он ловил себя на мысли, что больше всё-таки радовался. Радовался, ведь даже такое её «оживление» означало, что он снова её увидит, сможет обнять, поговорить. Хорошо бы она ещё стала после обращения, если такое случится, точно такой же, каким после него стал он! То есть не обратившейся в упыря до конца, сохранившей в себе хоть частично былую человечность.