Татьяна Купер - РУССКАЯ ЖЕНА

Самое неприятное произошло незадолго до Рождества, когда мы должны были идти на вечеринку, организованную его офисом, но мне было так плохо, что я не могла даже подняться с постели. Джеф тихо вошел в комнату и сел на край кровати. Он так предвкушал, что покажетрусскую красавицу жену своим коллегам! Он не мог пережить такого разочарования и теперь смотрел на меня так, словно я предала его самым подлым образом. Я сказала ему, что не могу никуда идти – у меня было сильное кровотечение, на что он открыл рот и произнес нечто весьма странное: «Таня! Это совсем не то, что я ожидал. Ты всё время больная. К тому же я думаю… мы не подходим друг другу». Я смотрела на него в полном изумлении, не зная, что ответить – моя болезнь и наша несовместимость никак не состыковывались в моей голове. После этого заявления Джеф начал вести себя так, будто меня вообще не было в доме.

Подходил к концу трехмесячный срок моего пребывания, и я вообще перестала понимать, что происходит с моим мужем. За неделю до отъезда мы поехали в Лондон – посмотреть достопримечательности столицы. Был морозный январский день, и мы сидели на втором этаже открытого омнибуса. Я буквально нутром чувствовала, что Джеф делает мне огромное одолжение, и любая поездка в моем сопровождении для него просто в тягость. Каждый раз, когда я просила его сфотографировать меня на фоне памятников, он закатывал глаза и тяжело вздыхал, изображая крайнее нетерпение и раздражение. Как будто он не мог дождаться, когда это всё закончится, и я поеду домой.

В результате этой поездки через пару дней я слегла с простудой, и поэтому отказалась ехать в Киев, с ужасом представляя, что мне в таком состоянии придется провести в автобусе целых два дня. Поэтому я попросила мужа перенести дату отъезда на одну неделю. Джеф был в бешенстве, и обвинил меня в том, что он опять потерял из-за меня деньги, хотя речь шла о каких-то десяти фунтах. Мое здоровье уже давно его не беспокоило – в то время, как я лежала в постели с высокой температурой, он ни разу даже не предложил мне чашку чая. По каждому малейшему поводу мне приходилось самой спускаться на первый этаж.

Хотя в течение этих долгих трёх месяцев я ощущала на себе полную изоляцию от человеческого общения, я всё же упорно и стойко держалась, не спрашивая и не допытываясь у Джефа, что же происходит на самом деле. Однажды вечером я пыталась с ним поговорить, но он сказал, что хочет почитать книгу, что он всегда читает книги перед сном, и не может изменить эту привычку ради «кого-то». Но теперь мой визит подходил к концу, и я всё-таки собрала все остатки своего мужества и спросила: «Ты не хочешь, чтобы я возвращалась?» Прозвучал скоропалительный ответ: «Да, я думаю, что тебе лучше не возвращаться».

Что-то тотчас лопнуло внутри. Как будто кто-то медленно и долго надувал огромный воздушный шар, а теперь он неожиданно лопнул. Напряжение последних двух месяцев и невыраженные эмоции с грохотом прорвали все шлюзы, поставленные намерениями мозга, который пытался подстроиться под чью-то чужую жизнь. Я села на край дивана, и безутешно заплакала. Я тут же представила себе, как вернусь в Киев, и как мне придется рассказать своим подругам, что я была забракована английским джентльменом, и поэтому он отправил меня обратно. Как я объясню это всё своему сыну? Как я объясню это самой себе? Что моя очередная попытка вырваться из жалкой тюрьмы существования и найти свое неуловимое счастье закончилась крахом? А что дальше? Последний вопрос вообще вызвал у меня такой ужас, что я вдруг почувствовала себя прикованной к дивану – мной овладел физический, ментальный и эмоциональный паралич…

Джеф почему-то тоже начал плакать, и даже извиняться, а потом предложил перемирие. Он выглядел совершенно беспомощным, и только непрестанно повторял: «Научи меня! Я не знаю, что мне делать». Мы долго разговаривали и, наконец, решили, что мы готовы пойти друг другу на уступки и найти компромисс. Я обещала поправлять подушечки, так как без этого, по его словам, он не мог быть счастлив, а он обещал уделять мне надлежащее внимание. Он также настаивал на том, чтобы я продала квартиру в Киеве и вернулась к нему вместе с сыном. Я без каких-либо колебаний проглотила приманку, запивая её страхом перед ответами на мучительный вопрос «Что же будет дальше?» – теперь этот вопрос отпал сам собой, и мне больше не нужно было иметь дело с полным отказом.

Наконец, Джеф проводил меня на вокзал, и я села на киевский автобус, почувствовав огромное облегчение – то ли оттого, что мне больше не нужно было видеть мужа, то ли от очередного обещания новой жизни. Но так или иначе, это была только иллюзия взаимопонимания – на самом деле, мы не совсем поняли друг друга. Джеф воспринял мои попытки спасти брак за готовность подчиниться и выполнять любые его требования – ради визы и желания остаться в Англии. Я восприняла его попытки вообще за чистую монету, не подозревая никакого подвоха! Теперь у меня было более чем достаточно предупредительных знаков, но я по-прежнему неслась на красный свет. Я решила начать новую жизнь, и ничто, я имею в виду, абсолютно ничто, не могло заставить меня вернуться в прошлое. Даже если бы передо мной стояло десять светофоров и все до одного показывали красный, я бы всё равно упорно жала только на газ!