Татьяна Купер - РУССКАЯ ЖЕНА

Никто не приходит на помощь. Черная дыра – это пустое заброшенное место, куда никто никогда не заглядывает. Ты ничего не видишь и не слышишь, безразлично регистрируя в своем сознании, что тебя куда-то засосало, и ты теперь полностью отрезан от жизни. У этой дыры нет ни цвета, ни запаха – там полный вакуум и мертвая тишина. Её темнота разъедает твои глаза и парализует твою волю… Ты больше уже не чувствуешь себя живым – ты похоронен заживо и накрыт тяжелой могильной плитой. Ты не сопротивляешься и даже не пытаешься подняться. Тебе не хочется… Тебе уже ничего не хочется, совершенно ничего… Твоя душа захлопывается, не в силах больше справиться с обстоятельствами жизни. А сама жизнь становится ненавистной навязчивой подружкой, которую ты отгоняешь из последних, оставшихся у тебя сил. Но она никак не хочет уходить…

Я никогда не слышала о депрессии – незнакомая болезнь незаметно подкрадывалась, осторожно и цепко запуская свои щупальца в моё тело и душу. И хотя я неимоверно радовалась рождению сына и неустанно о нём заботилась, бессонные ночи и усталость стали брать верх. Стрессы накапливались годами, и теперь я ощущала на себе их печальный результат – моё тело превратилось в хранилище для захоронения эмоциональных и ментальных отбросов.

Тело уже не разговаривало со мной – оно перешло на крик! Сначала оно заговорило со мной на языке мучительных головных болей и повышенного кровяного давления, потом пыталось что-то сказать с помощью потери веса и аппетита, а затем аллергии и бессонницы. Наконец, оно полностью взбунтовалось и начало отказываться переваривать пищу. Дошло до того, что я уже ничего не могла проглотить – мой желудок превратился в сплошной нервный спазм. Список симптомов увеличивался с каждым годом, но я по-прежнему не обращала внимание на эти скрытые послания. Никто из знакомых тоже не понимал, и поэтому мне часто говорили: «Возьми себя в руки!». Это раздражало еще больше, потому что этим только подтверждалась слабость моего характера и отсутствие всякого контроля. Хотя депрессия – это болезнь, не имеющая ничего общего с чертами нашего характера или контролем над собой, как и любая другая болезнь.

Но наступил день, когда я поняла, что больше не справляюсь с болезнью, и поэтому обратилась в психоневрологический диспансер. Я провела там месяц, где меня посадили на транквилизаторы, и поставили диагноз “невроз». Теперь я могла переваривать пищу только с помощью таблеток. Пищевые аллергии не давали покоя, но врачи не могли поставить правильный диагноз и направляли меня в инфекционные отделения, где меня опять травили лекарствами. Каждый раз после принятия еды я чувствовала себя совершенно больной и тут же шла в туалет, чтобы избавиться от содержимого желудка. Я уже больше походила на скелет, чем на женщину, и жила с ощущением полного бессилия перед болезнью и перед жизнью.

Семена этого бессилия были посеяны ещё в детстве – теперь эти семена буйно прорастали, и этот бурьян уверенно правил балом моей жизни. После смерти мамы и бабушки пришла пора пожинать урожай. Депрессия поджидала меня на каждом изгибе и повороте судьбы,как бы я настойчиво её не отгоняла. Каждый раз, когда случалось что-то неприятное, она подло нашептывала мне: «Что? Не справляешься? И где же твои силы?» Когда я вернулась с похорон бабушки, она встретила меня в моём собственном доме уже как полновластная хозяйка. Она сидела в моём кресле и довольно ухмылялась: «Я ведь говорила, что ты не справишься!». Она ложилась со мной в холодную постель, не давая мне заснуть по ночам и навевая на меня горькую тоску и безнадёжность. Она будила меня по утрам, и заставляла одевать её как рубаху – тогда она могла следовать за мной повсюду, никогда не оставляя и не давая перерыва от боли.

Облегчение не наступало – со смертью бабушки ничего не ушло. Было слишком поздно – всё мое существо уже было отравлено до самых кончиков волос. Но теперь квартира давила на меня своей оглушающей пустотой – я была один на один со своим гневом, ненавистью и возмущением, а самое главное – мне больше не на кого было их обрушить, некого было обвинять, и не на кого было кричать. Жизнь пыталась мне что-то сказать: «Теперь, когда все ушли, и ты осталась наедине с собой, кто теперь отвечает за твою боль и страдания?» Но я отворачивалась и ничего не хотела слышать – я всё еще ждала спасителя.

Прошёл год – исполнилась первая годовщина смерти бабушки. Я едва справлялась со своими обязанностями – работа, учёба и воспитание ребенка, постоянно посещала врачей и психоневрологический диспансер, и круглосуточно была одурманена действием транквилизаторов.Я продолжала пичкать себя лекарствами в тщетной надежде, что это убьёт все мои чувства и задурманит и без того сбитое с толку сознание. Благодаря таблеткам мне постоянно хотелось спать, что еще больше помогало избегать душевной боли, но боль всё равно не уходила – она была всё там же, в самом центре моей израненной души.