Диана Гримм - ЗООПАРК. Книга 1. Deslumbrante

– Дрянь! – выкрикнула ей вслед Шрам.

На глаза Немезиды набежали слёзы. Она дотянулась до ноющей щеки и приложила к ней ладонь. Ей пришлось с отвращением сглотнуть накопившуюся кровь, которая уже окрасила губы в ярко-бордовый цвет.

«Я это заслужила!» – с горечью подумала она.

Лифт начал спускаться, а доктор повернулся к девушке и, осторожно убрав её руку с лица, принялся потихоньку ощупывать челюсть, проверяя, не сломана ли она.

– Зубы целы? – заботливо спросил он, глядя в её измученные глаза.

Немезида утвердительно кивнула. Он достал из кармана мягкую салфетку и аккуратно вытер кровь с её губ. Его действия вызывали у неё множество вопросов, но они довольно быстро развеялись. Потому что уже через минуту он наклонился к её уху и прошептал:

– Лучше бы она сломала тебе челюсть. Тогда бы появилась возможность избежать того, что приготовил я.

Немезида отпрянула от мужчины и покосилась на него исподлобья. А он самодовольно ухмылялся.

Заветный процедурный кабинет Мясника уже был готов. Плетясь за своим мучителем по светлому коридору лазарета, Немезида приводила стационарных больных в недоумение. Кто-то сразу прятался за дверями своих палат, другие наоборот высовывались, провожая девушку в некотором смысле прощальным взглядом.

Мясник снял с рук заключённой наручники, только когда они оказались за запертой дверью кабинета. Офелия стояла у кушетки и с сожалением смотрела в глаза Немезиды. Медсестра попыталась улыбнуться, но лишь неестественно скривилась. Обстоятельства не радовали ни Офелию, ни тем более Немезиду. А сам доктор, насвистывая какой-то похоронный марш, подвёл девушку к кушетке и заставил лечь. Тяжело вздохнув, она повиновалась, и Офелии пришлось зафиксировать руки и ноги бедняжки крепкими ремнями. Потом она включила аппараты и взглянула на своего шефа. Он обошёл Немезиду с другой стороны и, погладив по покрасневшей щеке, улыбнулся:

– Как чувствуешь себя, Деслюмбранте?

Она упрямо посмотрела ему в лицо и прошипела:

– Как в сказке.

– Тогда начнём! – он всплеснул руками и, отойдя, присел в кресло и взял в руки планшет.

Офелия глубоко вдохнула и стала подворачивать рукава комбинезона Немезиды. Она не смотрела ей в глаза: совесть мучила медсестру за то, что ей приходилось это делать. Заметив, как дрожат руки женщины, Немезида прошептала:

– Успокойся. Делай то, что хочет этот Псих.

Офелия на мгновенье замерла, а потом продолжила.

– Полтора литра, – совершенно спокойно произнёс Мясник, задумчиво водя пальцем по сенсорному экрану гаджета.

– Сэр! – возмутилась Офелия.

– Я сказал полтора, – так же равнодушно повторил он.

Медсестра стиснула зубы от злости и потянулась к аппаратам. Она не торопилась, в надежде, что деспот передумает. Но он увлёкся планшетом, оставив грязную работу ассистентке, в душе которой разразился ураган. Перетянув руку Немезиды, она ввела в вену иглу, и по прозрачной силиконовой трубке потекла густая тёмная кровь. Сняв жгут и зафиксировав иглу, Офелия занялась второй рукой. Проделала то же самое, и в организм Немезиды стала поступать желтовато-оранжевая плазма.

– Извини, – произнесла Офелия и вышла из кабинета.

Немезида расслабилась и закрыла глаза. Она знала, что полный объём сдачи крови не должен превышать четырехсот миллилитров, потому что сама неоднократно была донором для больных детей. Мясник же приказал взять едва ли не в четыре раза больше. Оставалось лишь надеяться, что жидкость, которую закачивают в её тело, восстановит природный баланс, и Немезида не впадёт в коматозное состояние. Тем более, она подозревала, что на этом доктор не собирался останавливаться. Он явно желал насладиться своими процедурами.

Вскоре гнетущая тишина, нарушаемая только изредка пикающими приборами, и давящая атмосфера нагнали на Немезиду сонливость. Всепоглощающая слабость поработила её тело, и она начала погружаться в сон. Заметив это, Мясник отвлёкся от работы и подкатился на кресле к кушетке.

– Не спать! – усмехнулся он, щёлкнув пальцами перед носом девушки. – А щека-то воспалилась, – добавил он, разглядывая лицо заключённой.

– Не думаю, что на том свете на это обратят внимание, – вяло пробормотала Немезида.

– Ты начала верить в рай? – удивлённо спросил мужчина, положив локти на край кушетки.

– Приходится верить.

– А я верю только в науку, – он подпёр подбородок кулаком и стал похож на задумчивого мыслителя с чертовски умным видом, идеально отточенными чертами лица и чёрными волнистыми волосами, зачесанными назад. – Хотя в детстве каждое воскресенье посещал католические службы. Мои родители были верующими людьми. Весь дом обвешали распятьями, но ни одно из них не помогло, когда к нам ворвались бандиты и перестреляли всю семью. Родителей, прислугу, старшего брата и младшую сестру. Ты, наверное, думаешь, что лучше бы они убили меня. По счастливой случайности я как раз находился в туристической поездке. Так я остался сиротой в пятнадцать лет. Моим опекуном назначили двоюродного дядю – профессора-химика. Чтобы не сойти с ума, я стал пропадать в его лаборатории, где и родилось моё первое открытие.