Александр Харыбин - Пятый всадник

Возможно, пересказывая, я упустил подробности. Рассказ Командора был довольно длинным и изобиловал выразительными деталями, которые, к сожалению, не врезались в память. Я часто ловил себя на том, что отвлекаюсь, по ходу повествования рисуя в своем воображении красочные картины, и когда возвращался обратно к лекции, рассказчик уже успевал произнести несколько фраз, которые я прослушал. Но общий смысл удалось уловить.

Озвученная концепция борьбы Бога и Дьявола, а, самое главное, конечной цели Бога, ради которой, собственно, и был сотворен Человек, мне показалась весьма интересной и оригинальной. По крайней мере, ничего подобного мне еще не приходилось слышать. Больше всего импонировало то, что Бог не требовал себе поклонения, восхваления и молитв. Смысл был такой – если твои действия приближают исполнение божьего замысла, то можешь рассчитывать на его помощь. А после смерти сам сольешься с Богом. Что меня всегда отвращало от религий типа христианства, ислама и иудаизма, так это отношение к Богу, как к мелкому тщеславному и мстительному человечишке. Которому обязательно нужно поклоняться и восхвалять его. Потому что в противном случае он обидится и жестоко покарает. То есть, налицо придание Богу самых низменных человеческих черт. Также ни одна религия не раскрывала толком суть божьего замысла и цель создания Человека. В то, что Господь сотворил Вселенную и Человека просто из скуки, могли поверить лишь те, кто придавал Богу антропоморфные черты, то есть, считал его таким же человеком, каким был сам. Здесь же ясно показывалась цель, которую преследовал Бог, создавая Вселенную и Человечество, а также то, что конкретно должны делать люди для достижения этой цели.

Если бы мой мозг не был неизлечимо испорчен изучением точных наук, то я бы даже мог в это поверить. Но привычка мыслить критически и на этот раз заставляла анализировать услышанное, автоматически выявляя логические нестыковки. Я не знаю, что было причиной этих «ляпов» – недоработки ли теории, или же усеченный формат короткой лекции не позволил сказать все, что необходимо. Но, в целом, из заготовки, которую представил мне Командор, можно было бы вылепить неплохую религию.

Что же касается всемирного тайного общества, выведенного под названием «Пятый Всадник», то я как раз и попал в плен маргинализации теории заговора. В той среде, где я вращался, верить в подобную чепуху означало признаться себе и окружающим в собственной недалекости и ограниченности. Но подсознательно я чувствовал, что найти неопровержимые аргументы против возможности существования такого заговора было бы нелегко.

Вдруг музыка стихла. Стало слышно, как волны шелестят, ударяясь в борта яхты. Комната медленно озарялась светом ламп, спрятанных в нишах стен. Но из-за черной обивки стен и потолка намного светлее не стало. Командор неотрывно смотрел мне в глаза. Похоже, старался определить мою реакцию на только что услышанное. Я молчал. Во-первых, чувствуя, что задавать вопросы сейчас было бы неуместным, ну и, на самом деле, рассказ произвел на меня столь глубокое впечатление, что требовал некоторого осмысления.

Видимо, моя реакция его удовлетворила. Он встал с кресла, подав мне знак рукой сделать то же самое. В комнату вошли все остальные и разместились вдоль стен.

– Представляю вам брата нашего, посвященного второй ступени Ордена Змееносца. Его уже озарил свет истинного знания, – хорошо поставленным голосом произнес Командор. Все продолжали молча стоять, уставившись на меня так, что сделалось неловко.

Я невольно перевел взгляд на Профессора. Интересно, мне это показалось, или на самом деле при этих торжественных словах его губы тронула едва заметная усмешка? Но в ту же секунду лицо его приняло подобающее такому случаю серьезное выражение.

Я подумал, что мне следовало сказать ответную речь. Может, поблагодарить за оказанное доверие. Никто меня заранее не обучил ритуалу, а самому никак не удавалось подобрать слова.

– Спасибо. Я очень рад, – удалось, наконец, выдавить, – постараюсь оправдать доверие.

Судя по выражению лица Командора, я сказал примерно то, что от меня ожидалось. Он махнул рукой, приглашая всех на выход. В каюте за время моего отсутствия многое изменилось. У одной из стен появился узкий, но довольно длинный стол, покрытый белоснежной скатертью с расставленными на ней приборами. Ножи, вилки и ложки были явно серебряными, а тарелки и бокалы – из дорогого фарфора и хрусталя. Этикетки на винных бутылках говорили, что их стоимость определяется числом с количеством нулей не меньшим трех.