Станислав Далецкий - Жизнь в эпоху перемен. Книга вторая

Вот и славно, – усмехнулся Иван Петрович, – прапорщику из армии уйти нельзя – это дезертирство, а царю бывшему, Николаю, можно – это называется отречением от престола, – и, повернувшись кругом, прапорщик вышел из штаба исполнять распоряжение коменданта.

Дома он обнаружил письмо от Анны, в котором жена сообщала, что их свадебные забавы не прошли бесследно, и она ожидает ребёнка, а когда он родится нетрудно подсчитать, отмерив девять месяцев от их свадьбы. Ещё Анна написала, что намерена приехать к нему и жить вместе.

Иван Петрович немедленно сочинил ответное письмо, где поздравлял жену с их будущим дитём, и категорически запрещал уезжать из родного дома: наступали смутные времена после отречения царя, и ей, как будущей матери, лучше быть вдалеке от всяческих событий, и родной дом в Токинске лучшее место.

Через несколько дней Иван Петрович отправлял команду мобилизованных новобранцев проходящим эшелоном к фронту. Царь отрёкся от престола, но развязанная им война продолжалась и требовала новых жертв.

Государственная машина, несмотря на смену власти, продолжала работать по инерции, вот и Иван Петрович, продолжал свою работу по сбору мобилизованных солдат, которые не успели укрыться от урядников и мобилизационных команд в таежной глуши, и отправке их на запад к линии фронта.

Новобранцы под надзором часовых ожидали отправки в дежурном помещении коменданта вокзала, а Иван Петрович прогуливался по перрону в ожидании эшелона, который задерживался уже более часа, и неизвестно было, когда прибудет. Железная дорога первой ощутила смену власти, и поезда двигались с постоянными задержками, даже литерные, а уж воинские эшелоны и вообще ходили без всяких расписаний.

В конце перрона толпились несколько человек в штатском, ожидая эшелона, в надежде отправиться в путь в служебном вагоне, как обещал комендант.

Иван Петрович, со слов коменданта знал, что это бывшие ссыльные по политической части, которых распоряжением Временного Правительства освободили, и теперь они возвращались в столицы для продолжения своей партийной деятельности.

В группе бывших ссыльных верховодил представительный мужчина в тёплом пальто с бобровым воротником, которого остальные уважительно называли Лев Борисович, а чуть поодаль стоял кавказец, которого остальные изредка называли Иосифом, или товарищ Сталин.

Подойдя ближе, Иван Петрович услышал, как Лев Борисович поучительно говорил о том, что теперь социал-демократам необходимо мирным путём, постепенно, за несколько лет взять власть в стране через Учредительное собрание: на что остальные ссыльные одобрительно кивали головами.

– А ты, Иосиф, что думаешь по этому поводу? – снисходительно обратился Лев Борисович к восточному человеку, который поёживался на холодном ветру в лёгком кавалерийском полушубке: несмотря на начало марта, погода стояла холодная с пронзительным ветром, от которого полушубок защитить не мог.

– Я думаю, товарищ Каменев, что товарищ Ленин разъяснит членам партии, как следует нам действовать дальше и напишет по этому поводу статью.

– Что может знать Ленин о революции в России? – пренебрежительно возразил Каменев. – Нас здесь, в Сибири, революция застала врасплох, а уж Ленин из Швейцарии и вовсе ничего не понимает.

– Я думаю, что Ленин найдёт способ вернуться в Россию теперь, когда амнистия вышла всем политическим, но даже сейчас, издалека, товарищ Ленин видит события лучше нас: здесь в глухой Сибири нам неизвестны подробности февральских событий и настроения масс, и я думаю, что Владимир Ильич призовёт закончить позорную войну, передать землю крестьянам, чем склонит народ на нашу сторону – сторону большевиков.

Заметив стоявшего неподалёку офицера, бывшие ссыльные привычно замолчали, а Иван Петрович, отойдя немного, приказал посыльному солдату, что следовал за ним, принести из вещевой комнаты солдатскую шинель и передать её тому кавказцу, что мёрз на холодном ветру.

Посыльный вернулся, передал шинель кавказцу, который надел её поверх полушубка, потом подошёл к офицеру и поблагодарил за шинель:

– Спасибо, господин прапорщик, за тёплую вещь. Нам, южным людям, морозы особенно неприятны и ещё раз спасибо. Что вас подвигло на такой поступок, несвойственный офицеру? – поинтересовался Сталин, внимательно вглядываясь желтыми глазами в Ивана Петровича.

– Случайно услышанные ваши слова, что войну необходимо кончать, вот и подумал: пусть эти ссыльные быстрее возвращаются в столицу и похлопочут об окончании войны. Нам, офицерам по призыву, война тоже осточертела и не терпится вернуться домой к своим семьям. Царь войну развязал, теперь царя нет – значит и войне должен быть положен конец, но правительство нынешнее что-то о войне пока ни слова не сказало.