Станислав Далецкий - Жизнь в эпоху перемен. Книга вторая

В антракте снова прогулялись по фойе, и Иван, заметив интерес Ани к обстановке, спросил:

– Неужели, Аня, ты здесь не была за время работы в училище?

– Впервые в жизни я в театре, – с милой непосредственностью ответила девушка, – там, где я училась, театров нет, а здесь мне не с кем было пойти: подругами обзавестись не успела, сослуживицы по училищу все замужние – за офицерами, которые на фронте, поэтому считают неприличным развлекаться, когда мужья на войне.

Я ещё на учёбе пристрастилась к чтению книг, и здесь тоже читаю книги из библиотеки училища и городской библиотеки. Вообще-то я домоседка, и мне хорошо дома с книгой, а вот сегодня хорошо с тобой здесь, в театре.

После спектакля они прошлись до жилища Анны, попили чаю и, как само собой разумеющееся, Иван остался ночевать у своей невесты, поскольку завтра с утра им ехать вместе на собственную свадьбу.

Анна застелила кровать, нашла второе одеяло для Ивана, погасила лампу и тихонько юркнула на кровать к стенке, ожидая, что Иван присоединиться к ней.

Иван тоже разделся до офицерского белья и лёг рядом с девушкой, слыша её прерывистое от волнения, дыхание. После целого дня развлечений и совместных прогулок стоило ему протянуть руку, и девушка немедленно отдалась бы ему в благодарность за доставленное удовольствие.

Но Иван, верный дворянскому слову, не стал пользоваться случаем, а по-отцовски поцеловал Аню в щёку и, сжав её руку в своей руке, сразу притворился спящим после бурного дня. Анна, глубоко вздохнув, прикорнула доверчиво к его плечу и вскоре уснула настоящим сном.

Утром, проснувшись, когда за окном было ещё темно, Иван обнаружил, что девушка во сне перебралась к нему под одеяло и теперь спала детским сном, прижавшись плотно к нему всем телом и закинув сверху ногу.

Он шевельнулся, пытаясь освободиться, Анна мгновенно проснулась и быстро отодвинулась от своего жениха, обнаружив себя в неловком положении.

– Доброе утро, дорогая, – приветствовал Иван девушку. Пора завтракать и в дорогу к твоим родителям, чтобы не опоздать на нашу свадьбу.

– Не беспокойся, без нас не начнут, – успокоила его Анна.

– Просто я тороплюсь оформить наше супружество, чтобы больше не сдерживать своих чувств, когда ты лежишь рядом, – пошутил Иван, вскакивая с постели на холодный пол и быстро одеваясь: хозяева за стенкой еще не проснулись, печь не топилась, и за ночь в доме стало заметно холодней.

Иван зажёг лампу и принялся разжигать самовар, пока Анна тихонько выскользнула с постели и, накинув халат, принялась приводить себя в порядок перед длинной дорогой к родному дому.

Согревшись чаем и перекусив остатками Аниных припасов, они собрали вещи, оделись и, выйдя из дома, направились к извозу, где их должен был поджидать кучер, согласившийся доставить молодых в городок Токинск за двадцать целковых серебром, что вдвое превышало обычную плату в это время года. Но так решил Иван, и Анна ему не перечила, учась покоряться мужскому рассудку.

Извозчик был уже на месте, и минуты спустя вороной конь быстрым шагом тянул сани-розвальни, на которых лежали Иван да Анна, укрывшись конской попоной от степного ветерка, налетевшего ночью с юга из казахских степей.

VII

К вечеру следующего дня санная повозка въехала в городок, где жили родители Анны, ожидая приезда дочери с неведомым им женихом, чтобы обвенчаться в приходской церкви.

Городок этот весьма напомнил Ивану городок Чауссы, где он проучился шесть лет у тетки Марии: только дома здесь были пониже и поменьше, ибо топить долгой зимой большой дом в сибирские холода не всем было по карману.

Дом будущего тестя стоял на невысоком берегу речушки, протекающей через весь город и делившей его на две неравные части. Сейчас река была подо льдом и снегом и поверх неё тянулась накатанная санями дорога, ибо лучшей зимней дороги в ближние сёла, чем по реке, не водилось.

Кучер подогнал сани к указанному Анной дому, Иван расплатился, взял свой вещмешок с подарками тестю и тёще и сменой белья для себя, подхватил Анну за руку, и они вошли во двор, где их ожидали на пороге сеней будущие тесть и тёща Ивана Петровича.

Тесть – Антон Казимирович, оказался крепким стариком лет шестидесяти с окладистой бородой, а тёща – Евдокия Платоновна, была строгой на вид женщиной лет пятидесяти с внешностью крестьянки, каковой и была по происхождению.

Иван Петрович вежливо поздоровался с будущими родственниками, когда Анна представила его своим родителям: – Это мой жених, Иван Петрович, прапорщик и дворянин, с которым я буду венчаться завтра в нашей церкви, – торжествующе объявила она отцу и матери.