Сергей Пациашвили - Калинов мост. Змей Горыныч

– Я видел твою картину, – отвечал Олег, – и был встревожен не меньше Вольги.

– Правда, красиво получилось? – вдруг оживился Ратмир, – я старался, чтобы всё получилось натурально. Ты видел роспись на стене храма? Тех гадов, что ползают у ног Всевышнего, нарисовал я.

– Ты нарисовал их до того, как у тебя начались видения?

– Да, – растерялся Ратмир, поняв, что сболтнул что-то лишнее, – меня привлекают змеи, есть в них какая-то красота и загадочность.

– А Змей из твоих видений тебе тоже кажется красивым?

Ратмир в конец растерялся и не знал, что ответить.

– Ну, будет, будет, Олег, – вмешался отец Иоаким.

– Всё хорошо, – отвечал богатырь, но милость уже сменилась на гнев. – А скажи-ка мне, мальчик, давно к тебе приходят эти видения?

– Впервые Змей явился ко мне месяц назад. С тех пор он постоянно преследует меня. Я ничего не могу с этим поделать. Я молю Бога, чтобы он избавил меня от этого наваждения, но ни молитва, ни святая вода не помогают мне.

Теперь лицо Ратмира выражало неподдельный ужас.

– Месяц назад, – повторил лишь Олег. – Колдуны должны быть уже совсем близко, если они где-то не затаились и не выжидают. Что ж, благодарю тебя, святой отец.

И с этими словами Олег отправился прочь, даже не попрощавшись с Ратмиром. Архиепископ последовал за ним.

– Ты веришь ему? – спросил отец Иоаким.

– Он либо божий человек, либо посланец Сатаны, – отвечал Олег, – либо святой, либо безумец. Но я ему верю. А ещё больше я верю воеводе Вольге, который сегодня сказал мне, что со Змеиной Заставы давно не было вестей. Если воевода заставы – Всеволод Хрящ ещё жив, то наверняка он уже занял сторону врага. И я отправляюсь туда, чтобы всё выяснить.

– Что ж, Бог в помощь тебе, богатырь.

– Ну держи, держи же её, – хохотал коренастый огненно-рыжебородый скандинав – Гарольд, сын Тормунда. Но палица под всеобщий смех то и дело вываливалась из рук Ратмира.

– Ну ты и мякиш, монашек, – ругался Гарольд, – ну ничего, мы сделаем из тебя война. Правда, Айрат?

– Тебе виднее, – отвечал смуглый черноокий богатырь.

Гарольд был уже не рад, что старшина Олег поручил ему обучать этого мальчишку-послушника ратному делу. Ещё вчера Ратмир читал псалмы и писал кистью на дощечках, а теперь был вынужден учиться владеть палицей и щитом, ездить верхом. Стоило ему взять в руки щит, как Гарольд начинал с силой наносить по нему удары булавой и после нескольких таких быстрых ударов юный богатырь ронял свой щит.

– Держи щит, цыплёнок, что же ты совсем как баба! И чему вас только учат в ваших монастырях? Ты случайно не евнух?

– Полегче, варяг, – заговорил только подошедший к ним витязь, – я ведь тоже когда-то дал монашеский обет.

По прямому носу и мужественному профилю в богатыре легко можно было узнать грека. Не редко его так и называли – Филипп Грек, выходец из Ромейской Державы.

– Сколько тебе было лет, когда ты решил стать монахом? – не сдавался Гарольд.

– Мне ещё не было тридцати. Двадцать восемь.

– Вот, а этот мальчишка ещё ничего не видел в жизни, только оторвался от сиськи матери, а уже решил отречься от мира. Ладно, монашек, поработай пока с копьём.

И Гарольд швырнул оружие юному послушнику. Ратмир поймал его, но тут же чуть не выронил из рук. Всё тело у него болело от упражнений, и всё же он был рад, что его наставник ушёл. Ратмир принялся наносить удары воображаемому противнику, с трудом сохраняя равновесие.

– А ведь он прав, ты ещё слишком молод, – произнёс Филипп, – Откуда ты, юноша? Кто твой отец?

– Я из Людина конца, сын Вышеслава.

– Это твой отец отдал тебя в монастырь?

– Мой отец умер, три года назад, от неизвестной болезни. У меня есть только мать. Я…я просто хотел стать миссионером. Хотел путешествовать по незнакомым землям, помогать людям, нести им слово Божье. Для этого я должен был стать монахом.

– Но ты должен был бы отказаться от мирской жизни, от всех её прелестей, от женской любви.

– Да, я знаю, – отвечал Ратмир с тоской в голосе, – но ты же отказался?

– У меня была семья. Все они были убиты варварами. В Ромейской Державе не так уж просто выжить. Особенно, если ты простой свободный земледелец. Мой дом сожгли, родных убили, скот угнали. Я выжил только потому, что в этот момент находился в городе, на базаре. У меня был выбор: стать простым городским бродягой, устроиться чьим-нибудь подмастерьем, работающим за еду, или уйти в монастырь. Монастыри владеют большими землями, на которых бесплатно работают крестьяне. Но даже монахи нынче в империи живут не так хорошо, как раньше. Монахов появилось очень много, и чтобы попасть в монастырь и пользоваться монастырскими привилегиями, нужно очень постараться. Оттого многие послушники уходят на Русь или в Болгарию, где монахов ещё мало, некоторые становятся даже богатырями, как я.