Агата Кристи - Месть Нофрет. Смерть приходит в конце

- Хенет? - воскликнула Ренисенб. - Но Хенет так искренне нам предана. Она то и дело твердит об этом.

- Лгать не труднее, нежели говорить правду. Я много лет знаю Хенет. Впервые я увидела ее, когда она приехала в наш дом с твоей матерью. Она приходилась ей дальней родственницей, бедной и несчастной. Муж так и не полюбил ее - она была малопривлекательна - и вскоре покинул. Единственный ребенок умер в раннем возрасте. Явившись к нам, она заверяла о своей преданности твоей матери, но я видела ее глаза, когда она следила, как твоя мать ходит по дому и по двору, и я говорю тебе, Ренисенб, в них не было любви. Они горели завистью. А что касается ее преданности всем нам, то я ей не верю.

- Скажи мне, Ренисенб, - вмешался Хори, - а ты сама испытываешь привязанность к Хенет?

- Нет, - не сразу ответила Ренисенб. - Хотя часто корю себя за то, что не люблю ее.

- Не кажется ли тебе, что причиной этому неискренность, которую ты невольно чувствуешь? Подтвердила ли она хоть раз свою любовь к вам на деле? Не она ли постоянно вносит разногласия в семью, наушничая и нашептывая пересуды, которые только ранят душу и вызывают гнев?

- Да, да, все это верно.

Иза издала сухой смешок.

- У тебя, оказывается, неплохие глаза и уши, достойнейший Хори.

- Но отец ей доверяет и благоволит к ней, - не сдавалась Ренисенб.

- Мой сын всегда был дураком, - сказала Иза. - Мужчины любят, когда им льстят, вот Хенет и расточает лесть, подобно благовонному бальзаму, который щедро раздают, готовясь к пирам. Ему она, может, и в самом деле искренне предана, но к остальным, уверена, никакой любви не испытывает.

- Но не решится же она… Не решится же она убивать, - сопротивлялась Ренисенб. - Для чего ей сыпать отраву в вино? Какая ей от этого польза?

- Никакой. Что же касается, для чего, - мы понятия не имеем, какие у Хенет мысли. Не знаем, что она думает, что чувствует. Но за ее подобострастием и раболепством, по-моему, кроется нечто весьма необычное. А если так, то мотивов ее действий нам с тобой и Хори не понять.

Хори кивнул.

- Иногда порча кроется глубоко внутри. Я уже однажды говорил Ренисенб об этом.

- А я не поняла тебя, - отозвалась Ренисенб. - Но теперь мне кое-что стало понятно. Началось это все с появления Нофрет. Еще тогда, заметила я, мы все перестали быть такими, какими казались мне раньше. Я испугалась… А сейчас, - она беспомощно развела руками, - страх царит кругом…

- Страх вызван неведением, - сказал Хори. - Как только все прояснится, Ренисенб, страх исчезнет.

- Есть еще и Кайт, - продолжала Иза.

- При чем тут Кайт? - возмутилась Ренисенб. - Кайт ни за что не стала бы убивать Яхмоса. Это невероятно.

- Невероятного не существует, - сказала Иза. - Это, по крайней мере, я постигла за свою долгую жизнь. Кайт - удивительно тупая женщина, а я всегда не доверяла тупицам. Они опасны. Они видят только то, что вблизи, что их окружает, и могут сосредоточить свое внимание на чем-то одном. Кайт живет в собственном мире, который состоял из нее самой, ее детей и Себека как отца ее детей. Ей вполне могло прийти в голову, что смерть Яхмоса сделает ее детей богаче. Себеком Имхотеп часто бывал недоволен - он был безрассудным, непослушным, дерзким. Имхотеп мог положиться только на Яхмоса. Но если бы Яхмоса не стало, Имхотепу пришлось бы полагаться на Себека. Вот так примитивно она, по-моему, могла бы рассудить.

Ренисенб вздрогнула. Сама того не желая, она распознала в словах Изы суть характера поведения Кайт. Ее мягкость и нежность, ее спокойствие и любовь были направлены только на собственных детей. Помимо себя, своих детей и Себека, мира для нее не существовало. Он не вызывал у нее ни любопытства, ни интереса.

- Но ведь должна же была она сообразить, - начала Ренисенб, - что вернется Себек, захочет пить, как и случилось, и нальет себе вина?

- Нет, - сказала Иза, - не обязательно. Кайт, как я уже сказала, глупая. Она видела только то, что хотела видеть, - Яхмос пьет вино и умирает, что потом объясняют колдовством жестокой и прекрасной Нофрет. Она представляла себе только одну возможность, исключая всякую иную, и, поскольку вовсе не желала смерти Себеку, то ей и в голову не приходило, что он может неожиданно вернуться.

- А получилось так, что Себек умер, а Яхмос остался жив! Как ей, должно быть, тяжко, если все произошло так, как ты предполагаешь.

- Такое часто бывает с глупыми людьми, - заметила Иза. - Затевают они одно, а получается совсем другое. - Она помолчала, а потом продолжала: - А теперь переходим к Камени.