Агата Кристи - Месть Нофрет. Смерть приходит в конце

Ренисенб с трудом перевела дыхание и умолкла. Хори улыбался.

- А в чем, Ренисенб, различие между богом и человеком?

Она опять удивилась.

- Боги умеют творить чудеса.

- И это все?

- Я не понимаю, о чем ты говоришь, Хори.

- Я хочу сказать, что тебе бог, по-видимому, представляется только мужчиной или женщиной, которые способны делать то, чего не могут делать обычные люди.

- Странно ты рассуждаешь! Я не понимаю тебя.

Она озадаченно смотрела на него, а когда взглянула вниз в долину, ее внимание привлекло нечто иное.

- Посмотри! - воскликнула она. - Нофрет беседует с Себеком. Она смеется. И вдруг ахнула. - Нет, ничего. Мне показалось, что он хочет ее ударить. Она пошла в дом, а он поднимается сюда.

Явился Себек, мрачный, как грозовая туча.

- Пусть крокодил сожрет эту женщину! - выкрикнул он. - Мой отец сделал большую, чем всегда, глупость, взяв ее себе в наложницы.

- Чем она тебе так досадила? - поинтересовался Хори.

- Она как всегда оскорбила меня! Спросила, поручил ли мне отец и на этот раз торговать лесом. Я готов был задушить ее.

Он походил по площадке и, подобрав камень, швырнул его вниз в долину. Потом тронул камень покрупнее, но отскочил, когда свернувшаяся в клубок под камнем змея подняла голову. Она, шипя, вытянулась, и Ренисенб увидела, что это кобра.

Схватив тяжелую палку, Себек яростно бросился на змею и, хотя первым же удачным ударом переломил ей хребет, все равно продолжал с остервенением бить по ней палкой, откинув голову и что-то злобно бормоча сквозь зубы. Глаза его сверкали.

- Перестань, Себек! - крикнула Ренисенб. - Перестань! Змея уже мертвая.

Себек остановился, забросил подальше палку и рассмеялся.

- Одной ядовитой змеей меньше на свете.

И снова расхохотался. Он заметно повеселел и зашагал вниз по тропинке.

- По-моему, Себеку нравится убивать, - тихо заметила Ренисенб.

- Да, - не выказав удивления, проговорил Хори, по-видимому, лишь подтверждая то, что давно знал. Ренисенб повернулась к нему.

- Змей надо бояться, - произнесла она. - Но какой красивой была эта кобра…

Она не могла отвести глаз от растерзанной змеи. Почему-то сердце ее пронзило острое сожаление.

- Я помню, когда мы все еще были детьми, - не спеша заговорил Хори, - Себек подрался с Яхмосом. Яхмос был на год старше, но Себек крупнее, и сильнее. Он схватил камень и принялся бить Яхмоса по голове. Прибежала ваша мать и разняла их. Я помню, как она кричала: "Нельзя этого делать, Себек, нельзя, это опасно. Говорю тебе, это опасно!" - Он помолчал и добавил: - Она была очень красивая… Я понимал это еще в детстве. Ты похожа на нее, Ренисенб.

- Правда? - обрадовалась Ренисенб. И спросила: - А Яхмос сильно пострадал?

- Нет, хотя поначалу казалось, что сильно. Зато Себек на следующий день заболел. По-видимому, чем-то отравился, но ваша мать сказала, что это из-за его злости и жаркого солнца. Стояла самая середина лета.

- У Себека горячий нрав, - задумчиво проронила Ренисенб.

Она снова бросила взгляд на мертвую змею и, вздрогнув, отвернулась.

Когда Ренисенб подошла к дому, на галерее сидел Камени со свитком папируса. Он пел. Она остановилась и прислушалась к словам песни.

В Мемфис хочу поспеть и богу Пта взмолиться:

Любимую дай мне сегодня ночью!

Река - вино!

Бог Пта - ее тростник,

Растений водяных листы - богиня Сехмет,

Бутоны их - богиня Иарит20, бог Нефертум21 - цветок.

Блистая красотой, ликует Золотая22,

И на земле светло.

Вдали Мемфис,

Как чаша с померанцами, поставлен

Рукою бога.

Лицо Ренисенб залилось краской. Она вбежала в дом, едва не столкнувшись с Нофрет.

- Почему ты так спешишь, Ренисенб?

В голосе Нофрет звучало раздражение. Ренисенб удивленно взглянула на нее. Нофрет не улыбалась. Лицо ее было мрачно-напряженным, руки стиснуты в кулаки.

- Извини, Нофрет, я тебя не разглядела. Здесь, в доме, темно, когда входишь со света.

- Да, здесь темно… - Нофрет секунду помолчала. - Куда приятнее побыть на галерее и послушать, как Камени поет. Он ведь хорошо поет, правда?

- Да. Да, конечно.

- Но ты не стала слушать. Камени будет огорчен.

Щеки у Ренисенб снова зарделись. Ей было неуютно под холодным, насмешливым взглядом Нофрет.