Mystery_fire, flamarina - Я тебя знаю

Вот почему, наконец-то увидев знакомый силуэт посреди ночной улицы, она только отрицательно покачала головой. Однако Северус не собирался уходить. Он жестикулировал всё энергичнее. «Ни за что», — погрозила пальцем Лили. «Ну пожалуйста, всего на минутку, — просигналил Северус. — Это важно!» «Ладно, — досадливо махнула рукой Лили и показала на пальцах: — Буду через шесть минут». «Какая точность», — ехидно передёрнул плечами Северус. «Не нравится — никто не держит», — Лили изобразила дорогу, которая, как известно, скатертью, и скрылась в окне.

Когда она спрыгнула с карниза на газон и неспешно приблизилась к Северусу, тот только одобрительно кивнул: смутные опасения по поводу того, а не замёрзнет ли Лили, вылезая из окна в ночной рубашке и босиком, полностью не оправдались. Подруга была упакована в осеннюю куртку, брюки и крепкие башмаки на толстой подошве. «Ну», — вопросительно посмотрела она на него и Северус, не выдержав, широко улыбнулся: настолько очевидно любопытство просвечивало сквозь попытку казаться обиженной. Да и экипировалась она в расчёте отнюдь не на быстрый «обмен любезностями», а на хорошую полноценную прогулку.

— Пойдём, — он взял Лили за руку и они побежали к давешним лодочным сараям...

...— И что мы здесь делаем? — Лили пнула камешек у дороги, засовывая руки в карманы и пританцовывая на месте: как ни грел её свитер, но сырость позднего сентября была настырной и прилипчивой, словно продавец лотерейных билетов.

— Я хочу тебе кое-что показать... — Северус обшаривал притолку над одним из сараев в поисках ключа. — Что-то, что изменит нашу жизнь... — он наконец-то нащупал ключ и довольно хмыкнул. — И позволит скопить на подготовку к Хогвартсу... — он сделал торжественную паузу, — честным путём.

Он нашарил выключатель и, сделав приглашающий жест, пропустил Лили внутрь, плотно закрыв дверь за ними. На дощатом полу сарая стояли два деревянных инструмента. В дальнем угадывалось что-то вроде деревенского ткацкого станка, а вот ближний, с огромным ажурным колесом и педалью, как у швейной машинки, был Лили незнаком. Почти чёрное дерево казалось древним и каким-то неуловимо аристократичным, словно исполненным внутреннего таинственного достоинства.

— Что это? — спросила Лили, почему-то шёпотом, словно боясь спугнуть торжественную тишину, приличествующую разглядыванию этой неведомой красоты: словно в музее или в галерее.

— Прялка.

— Откуда она у тебя? — Лили с благоговением обошла старинный инструмент. В тёмной резьбе, покрывавшей прялку, ей чудилось что-то сказочное. Наверное, таким веретеном и уколола палец Спящая Красавица. Рука сама невольно потянулась к сияющей спице. В её красоте таилось что-то волнующе-опасное. Прялка была Вещью с большой буквы, неповторимой и... волшебной.

— Это приданное моей матери, — Северус слегка склонил голову так, что волосы закрыли его лицо, мешая рассмотреть выражение. Но голос был задумчивым и грустным. Лили впервые слышала, чтобы он говорил без городской щёлкающей скороговорки, медленно, серьёзно, выговаривая слова с особым смыслом, словно отдавая дань памяти. — Старинная вещь... подарок единственной дочери рода Принсов. Она... стояла у нас дома, в подвале. Ей никто не пользовался. Он... — его голос дрогнул, но не от слёз: от злости. Северус помолчал мгновение, а потом продолжил, но на сей раз его голос напоминал змеиное шипение: — он не позволял ей.

Северус опёрся о ткацкий станок, наклонив голову. Лили какое-то время ждала молча, не в силах пошевелиться или что-то спросить. Но он продолжал стоять, словно забыв о том, зачем они здесь. Она тихо подошла и накрыла его руку своей. Как всегда при неожиданном прикосновении, он едва заметно вздрогнул. Наконец, спустя какое-то время он поднял на неё взгляд, в котором горела спокойная решимость. И... что-то очень похожее на благодарность.

— На этой прялке очень мощные чары. Она может плести невидимую нить. Ткань, сотканная из неё, будет держать чары невидимости не меньше года. Чтобы зачаровать настолько обычный плащ, надо быть профессором Чар, не меньше, поэтому они стоят больших денег. А мы можем плести их из обычной шерсти... — он невольно улыбнулся, глядя на чудесный инструмент. Его глаза зажглись совсем детским восхищением, которое у магловских детей обычно вызывали сказки. Лили невольно подумала, насколько прагматичнее должны были быть дети волшебников, знавшие, что чудес не бывает, а есть только магия. Наконец он перевёл свой сияющий взгляд на неё. — Ты поможешь мне, Лил? Ведь поможешь!