Mystery_fire, flamarina - Я тебя знаю

Но всё-таки, целясь в спину волшебницы, по капюшону которой разметались неестественно яркие, почти красные волосы, Снейп почему-то думал, что это Молли Уизли. Когда она обернулась, это было, как удар в солнечное сплетение. Снейп на долю секунды замешкался. А Лили нет.

Парализующее заклятие неприятно не столько судорогами, наступающими после того, как действие заклинания прекратится, сколько ощущением полной беспомощности и неподвижности при полной сохранности чувств. Кроме осязания. И орденцы в последнее время наловчились этим пользоваться. Смертельные проклятия они обычно не использовали, это безусловно. Но вот на то, чтобы бить ногами одеревеневшее от заклинания тело, запрета не было. После, когда петрификус спадает и ощущение осязания возвращается, редко кто не хочет умереть: все удары словно складываются в один.

Снейп испытал такое только однажды: года два назад, — зато на примере других видел часто. Спустя пять-шесть минут работает аварийный порт-ключ — раньше ему никак не пробиться сквозь заклинания, щедро развешиваемые орденцами и аврорами, — но как же много можно успеть за эти пять минут! Что же, значит, настало время для второго раза. Лёжа лицом вниз, Снейп не мог видеть, что происходит, и изо всех сил напрягал слух в попытке хоть что-нибудь разобрать. Битва закончилась быстро. Наступила тишина. И… — ни единого пинка? Неужели?

Он попытался пошевелиться. Рано. Заклинание держало его ещё слишком сильно. Всё, чего он добился — лёгкая дрожь в руках. А потом, громом среди ясного неба, тихий голос над самым ухом:

— Вот мы и встретились снова, Северус. Боюсь, сегодня ты упустил свой шанс. Что у тебя теперь лучше получается — Авада или Круцио? Впрочем, о чём это я — разумеется, режущие заклятия. Ты же «не такой, как чистокровные чистоплюи»…

Мучительно знакомый голос. Снейп дёрнулся изо всех сил, но снова обессилено затих.

— Бесполезно, — прокомментировала Лили. — Я, конечно, сейчас не могу колдовать в полную силу, но на полчаса хватит.

«Не могу колдовать в полную силу?»

— Да, — словно отвечая на его невысказанный вопрос, продолжила она. — Джеймс ждёт не дождётся, когда станет отцом. Надеюсь, твой выбор доставляет тебе такое же удовольствие, как мне мой. Прощай, Северус Снейп. Надеюсь, в том мире, в котором будет жить мой ребёнок, таких, как ты, не будет.

Тихо прошуршала по камням мантия, и наступила тишина. Спустя минуту сработал портключ. Как же всё-таки много можно успеть за пять минут.

* * *

Иногда так бывает, что — как-то незаметно и загадочно — пропадают часы, дни, а иногда и недели. Снейп помнил, что, после того, как проклятый аварийный портключ шлёпнул его на жёсткий каменный пол астрономической площадки в особняке Мальсиберов, что-то было. Кажется, он приходил в себя. Отвечал на вопросы Люциуса и даже дал вполне связный отчёт о рейде. Правда, когда Малфой, чего-то недопоняв или забеспокоившись, сделал слабую попытку прощупать его мысли, Северус приложил его такой сильной защитой, что у Люциуса пошла носом кровь.

— Извини, перестарался. Это всё от усталости, — полуизвинился-полуогрызнулся Снейп и ушёл в лабораторию. Спать.

Так проходили дни, ночи и непроглядные тягучие сумерки. Он варил зелья на автомате, подолгу бессмысленно глядя на пляшущие огоньки под котлами и не в силах сосредоточиться ни на чём конкретном.

Звуки чужих голосов доходили до него словно сквозь воду, свет резал глаза, руки сделались одновременно тяжёлыми и странно лёгкими, будто он управлял марионеткой, но впопыхах перепутал ниточки. А посреди этого клубка колючих серых теней горел и тлел заслонивший собой небосклон, огромный, как чугунный шар, рушащий здания, пылающий, сжигающий дотла и топящий в едкой темноте отчаяния — ком ненависти.

Однажды пробирка с каким-то несложным зельем вскипела и взорвалась у него прямо в руках. Ребёнок Джеймса Поттера… Растущий и зреющий, будто вирус, будто раковая опухоль или проклятие. Паразит, угнездившийся там, куда другие были допущены лишь на краткое время. Откуда Снейп ушёл… а Поттер остался. Навсегда. Не на девять кратких месяцев, пока этот младенец, вскормленный и взлелеянный её соками, пьющий кровь Лили, дышащий её дыханием, будет набухать у неё внутри, готовясь покинуть её чрево, будто пустую скорлупу яйца. Нет. Даже после этого он останется живым доказательством полного, безраздельного слияния двух существ, одно из которых Снейп любил, а другое ненавидел.