Rominiys - Кошкин домик

— Полукровка Нимфадора, это голос эльфа Кикимера, домовика благородных Блеков. Сейчас Кикимер подает хозяину Гарри завтрак, поэтому не может помогать полукровкам и прочим не благородным нахлебникам. Спасибо что позвали эльфа Кикимера. Ваши приказы очень важны для нас.

— Я знаю, что ты здесь. Не заставляй меня использовать магию. Веди меня к Гарри, немедленно! — ответа не последовало ни через минуту, ни через две. После получаса блуждания по коридорам Тонкс наткнулась на маленькие коридор отличающийся от всех остальных. Он был светлее прочих, и дверь в комнату в конце, показалась совсем новой. Картин в вокруг не оказалось, и уже поворачивая ручку, девушка почувствовала, что за ней именно то, что она искала.

Парень оказался жив и здоров. Судя по довольной физиономии и пустым тарелкам, еще и сыт. Только вот что-то в его виде казалось неправильным. Странная пижама со слониками на два размера больше его самого, мешком висела на плечах. Шрам, взъерошенная от тревожного сна прическа и не знающие, куда деться руки. Он был смущен её действиями. Радость о того, что надежда Англии жива, совсем опьянила метаморфию, так что та даже забыла о банальной осторожности. Вот только аврор в душе никуда не делся. Сложно было держать парня на кончике палочки. Его взгляд метался, эмоции сменяли одна другую, и все больше и больше не верилось, что перед ней именно тот парень, которого она встретила год назад.

Она должна была проверить. Пусть и не желая этого, но общение с Грюмом ни для кого не проходят даром.

Он заплакал, что заставило девушку расслабиться. Видимо, он вспомнил крестного и... и...

«Кто такой Сириус?»

Тонкс рефлекторно дернула палочку и кинула обездвиживающее заклятье в того, кто только притворяется Гарри Поттером. А, она так надеялась.

Перед взором черной пылью пролетали минуты былой жизни. Вспышки и растекающиеся яркие пятна формировали витиеватый узор из песчинок, которые было видно только в световом луче. Глаза еще не привыкли к столь частому мельканию, но стоило приложить усилия, как темная взвесь замерла. Как в детском мультфильме, все становиться невесомым и медленно плывущим по кругу, давая разглядеть мелкие детали.

Провожу по ней пальцами и вижу, как расходятся круги, открывая зеркальное отражение прошедших событий. Мне одиннадцать. Это один из последних дней моей прошлой жизни и, наверное, первый шаг в пропасть. Быть может, мне и в правду стоило обернуться назад, чтобы хоть как-то понять, как жить дальше? Вглядываюсь в водную гладь так пристально, как только могу, ведь совсем скоро окно в прошлое затянет темной пеленой

Поверьте, ведь сейчас вы узнаете маленькую правду о том, что я никогда не встречал великанов. Нет, конечно, слышал о высоких людях, о баскетболе, и однажды мне попалась старая вырезка из желтой газеты, которую часто читает Дядя Вернон. «Трехметровый человек — чудо в маленьком городе». Статья была неполной, и в то время я плохо читал, но тогда это казалось удивительным. Сегодня вспоминая ту статью, понимаю, что чудо может происходить и с таким заурядным мальчиком, хотя недавний фокус с удавом намекнул, что нечто подобное может произойти. Кто мог знать, что змейка окажется такой общительной и решит познакомиться с моим кузеном поближе. Эта странность не входила ни в какое сравнение с бородатой скалой, которая выбила дверь нашего временного жилища. Тетя была напугана, дядя злился, а Дадли свыкался с мыслью, что буквальном смысле он — «поросенок».

«Ты волшебник Гарри».

— Я волшебник...

Так ли это было мне нужно? Действительно необходимо менять спокойную жизнь домашнего эльфа на опасные приключения юного мага? Грифиндорец во мне твердит о долге, чести и правильности выбранного пути, но Слизеринец умоляет остановиться. Это раньше лишь советовал, подсказывал и направлял — теперь он стонет и злится, проклиная последними словами мою тупость и твердолобость. Храбрый Гриф вступить смело туда, куда мудрый Змей даже не заглянет. Это ли моя главная беда?

Вода мутнеет, и черная взвесь вновь успокаивается, скрывая от меня фрагмент памяти. Уже менее сдержано я провожу ладонью по черному занавесу, развеивая то бельмо, что закрывало мой взор долгие годы.

Поезд мчится, так быстро, аж дух захватывает. Это моя первая поездка, и немного страшно от мыслей, что приходят в голову. Множество вопросов, витиеватые ответы и мой шрам, как магнит тянущий в купе все новые и новые лица. Напротив сидит мой лучший друг, только он выглядит намного старше. Обрывки фраз, смех, магия в воздухе — меня это расслабляет. Делает менее скованным и запуганным маленьким мальчиком, открывшим новый мир. Парень продолжает говорить, когда в дверь купе открывается и входит мой второй лучший друг. Вернее подруга. А в руках она держит жабу и молча садится рядом, вызывая тем самым чувство неловкости. Непонятно перед кем — жабой, подругой или неумолкающим парнем. Они почти взрослые, не то, что я. Даже амфибия кажется старой, если не сказать что давно сдохшей. Девушка берет меня за руку, но тепла я не чувствую. Пальцы переплетаются, а в её глазах пляшут искры, словно она собирается съесть меня. Сердце болит от странного чувства, и дыхание учащается, давая волю мыслям. Рон замолкает. Ему не нравится эта сцена, да и мне несколько неловко, потому как подруга продолжает молча смотреть на меня, совершенно не обращая внимания на второго друга. Второго? Даже в мыслях я ставлю себя на первое место, совершенно не заботясь о других. В купе темнеет, а большое стекло покрывается тонкой коркой льда. Я точно знаю, что будет дальше... но так быть не должно.