Alisse: Шанс на жизнь, шанс на смерть. Часть вторая: Князь

Гарри метался, уворачиваясь от атак, щиты с шипением растворялись в окружающем пространстве. На контратаку не оставалось времени, ему чудом удавалось ускользнуть в последний момент. Волдеморт больше не хотел разговоров, не давал ни единой передышки, и сумасшедшая свистопляска изматывала Гарри. Он улавливал мельком кровожадные усмешки Волдеморта, обещание жестокой расправы.

Гарри выхватил Экскалибур, но уменьшенный меч бесполезной иголкой пылал в руке. Нормальная магия здесь не действовала — и увеличивающее заклятье в том числе.

Вскрикнув, Гарри метнулся вбок, заживая длинную царапину на руке. Ужасно больно! Края раны слегка дымились, и кожа медленно продолжала медленно расползаться. Экскалибур в дрожащей от напряжения руке показался еще тяжелее.

Гарри метнулся вбок, чудом избежав очередного сокрушительного удара.

Меч обдал ладонь жаром, вспыхнул, трансформировавшись в тончайший прочнейший щит. Атака Волдеморта, от которой Гарри не смог бы уклониться, разбилась об этот щит, стекла с него, не запятнав.

Пошатнувшийся Гарри вздохнул, синхронно с ним Волдеморт со свистом втянул воздух плоскими ноздрями. Экскалибур — великое оружие, послужившее десяткам Князей, пылало силой и светом, вбирая в себя энергию Гарри. Чем сильнее сиял щит, тем слабее ощущал себя Гарри: магия Стихий, его неизменный спутник и главная составляющая часть, переходила в Экскалибур. И Гарри понял, что это последняя жертва, которую от него требует долг.

Взгляд Волдеморта горел диким красным огнем. Они стояли друг против друга, не в силах двинуться с места. Волдеморт видел, понимал, знал , что происходит, и торжествующая ухмылка исказила его лицо. Он не сомневался в том, что Гарри воспротивится оружию, обратившемуся против своего владельца, — Волдеморт ни на мгновение не допустил мысль, что Гарри сорвется с места с криком, что щит в его руках вспыхнет и обратится в клинок.

И этот клинок, раскалившийся добела, обжег руки Гарри, вспузырил кожу — и Гарри резко вонзил его в грудь Волдеморта. Разнеслось протяжное шипение, полное невыразимой муки, лицо Волдеморта исказилось, он неверяще смотрел на Гарри. А Гарри слышал тихое мерное шипение, перед его глазами стояло не это обезображенное чудовище, лишившееся последней человечности, а Змей, несший в себе последнюю частицу души Тома Риддла.

Гарри не разжимал пальцы, держа клинок, и его силы стремительно утекали через Экскалибур в тело Волдеморта, преодолевая сопротивление, дикую жажду жизни. Волдеморт не шевелился, не дышал; рана в груди чуть задымилась, как до этого дымилась царапина Гарри.

Экскалибур засиял еще ярче, Гарри зажмурился и закричал от боли — своей и чужой боли, ставшей одной на двоих. Они умирали вместе.

«Мы так и не узнали, что именно произошло — нам лишь известно, что Князь сумел уничтожить Безымянного. Неведомо нам, что за цену он заплатил за это, и была ли его жизнь единственной жертвой — не исчезла ли его душа, растворившись в небытии.

В годовщину Победы волшебники приходят к опушке Запретного леса почтить память Князя и поблагодарить его. В этот день на поляне всегда цветут цветы, и монумент, увековечивший его подвиг, сверкает как драгоценность.

В этот день всегда солнце светит очень ярко.»

В Хогвартсе тени всегда водились в изобилии. Эшли полагала, что это было одной из причин того, почему она чувствовала себя в этом древнем замке как дома: даже после возвращения Рыцарей, потерявших своего Князя и дорогих товарищей, когда весь мир, казалось, разваливался на куски, она нашла в Хогвартсе пристанище. То было смутное время, о котором Рыцари, изредка собиравшиеся в доме Астеров, старались не вспоминать. Оказалось странно и больно в одночасье потерять точку соприкосновения с миром, которая пульсировала силой, билась в такт самой жизни и подпитывала верой в грядущий день. Когда ушел Гарри-из-будущего, тоже было больно. Но когда исчез Князь, впору было выть от потери, закрывшись от всего мира.

Но день проходил за днем. Были люди, требовавшие незамедлительной помощи Рыцарей: и Пожиратели смерти, и члены поредевшего Ордена Феникса, и мирные волшебники, втянутые в стычку, и магглы... И Рыцари не могли отказать им в этой помощи. А еще были разъеденные губительной силой места, которые надо было изолировать, не допуская распространения заразы; были взбесившиеся от выброса энергии волшебные существа, потерявшие контроль над собой; были подлецы, пытавшиеся нажиться на дармовой силе и подчинить ее себе... Эшли считала, что после уничтожения Того-Кого-Нельзя-Называть на всех обрушилось больше мерзости, чем даже было при нем. Как будто он был катализатором, взывавшим к самым мерзким, самым низким, самым отвратительным людским страстям, и после его смерти все это вырвалось из-под контроля и пошло бушевать по миру.