Дрой: Фанфик Не имея звезды

— Вот вы где, мои дорогие, — улыбнулась, толстая, потная смотрительница в замасленном фартуке.

Эти самые «дорогие» чуть не упали на пороге. Так, на их памяти, к ним еще не обращались. Перед лицами детей, которые явственно говорили о недавнем сражении, стояли двое. Одна — та самая мадам Бэгфилд, а другой. Ну тут так сразу и не скажешь. Самое простое описание, приходящее на ум — дедушка. Ни старик, ни дедок, ни дедан, ни мумий или как-то еще, а именно дедушка. Немного сказочный такой, со своими причудами, но большим любящим сердцем. У дедушки была длинная, ненормально длинная серебристая борода, а одет он был в твидовый пиджак и брюки в тон. В руках же он держал трость, а из-под очков половинок сверкали добрые, но чем-то обеспокоенные голубые глаза. В принципе, он вызывал исключительно положительные эмоции, складывалось некое доверительное впечатление. И именно это так напугало и насторожило детей. Они привыкли никому не доверять, кроме своей четверки, и поэтому тут же внутренне ощетинились, приготовившись к драке.

— Ох, Герберт, ты заставил нас поволноваться.

— Я? — удивился мальчик. Уж он-то точно не мог причинять беспокойства. Черт возьми, да он был, пожалуй, самым примерным из живущих в приюте. Хотя вся его примерность и была показной. Но с другой стороны, если смотрительница узнала бы о делишках банды, она бы позвала не деда, а копов.

— Конечно, — вновь улыбнулась Бэгфилд. И эта улыбка была столь не привычна, на её обычно перекошенном от ярости и раздражения лицо, что дети даже передернулись. — Вот, знакомься, это профессор Дамблдор, он преподает в академии для одаренных детей... как вы сказали она называется?

— Хогвартс, — голос у дедушки оказался именно таким, какой и должен был быть у сказочного дедушки. Спокойным, мягким и увещевательным.

— Вы разве посылали мои резюме в академии? — удивился Ланс, к тому же он никогда не слышал о Хогвартсе. Хотя большинство академий, на самом деле закрытые школы-пансионы, названия которых знают в основном те люди, которые в них заинтересованы.

— А как же, — все продолжала улыбаться смотрительница. — Ведь ты же лучший ученик. Ни единой четверки. Иногда мне кажется, что ты не способен получить что-нибудь ниже чем «пять».

И это было чистой правдой. Герберт ценил бесплатное обучение и знания в принципе. Он собирался выучиться на юриста или может быть врача, открыть свое дело и вытянуть своих друзей и себя самого из этого болота. Обеспечить своей семье хорошее будущее, в котором не придется каждый день зубами вырывать право на жизнь.

— Ну ладно, вам с профессором есть о чем поговорить. А вы, сорванцы, марш умываться и в столовую. Обед пропустите.

Ребята переглянулись, Рози крепко сжала ладонь друга, но тот кивнул и ребята нехотя ушли дальше по коридору. Герберт же, вместе с профессором поднялся по лестнице. Мимо пробежала стайка младших, кучка шести и семилеток. Бедные дети. К ним пока еще относятся нормально, младших трогать запрещено, но как только им стукнет восемь, для них начнется настоящий ад, к которому не каждый успевает подготовиться.

Пройдя пару метров по коридору и свернув на первом повороте, двое оказались перед комнатой «15» в ней когда-то жило четверо. Но один из парней повесился прошлой весной. Все оказалось очень просто — Пипс Каптон оказался крысой, стучащей всем, кто мог предложить ему хрустящую банкноту или еду. Так что Гэвз, Кэв и Ланс устроили тому пару темных, пару раз подсыпали битое стекло в еду, потом рассказали всем и вся о крысячничестве. И всего спустя пару дней, старшие увели парнишку к себе, после чего тот и повесился. Никто не сожалел, да и поминок даже не было, тело просто увезли, а все забыли, но зарубили себе на носу, что лучше не стучать.

В комнате по прежнему стояло четыре кровати, и на четвертой, четыре дня из семи, спала Рози, ни сколько не смущавшаяся ребят. А те не смущались при ней. Родные все же, хоть и не по крови. А в самом углу не самой большой комнатки, в которой был всего один шкаф, одна полка, но четыре тумбочки, находилось сокровище Герберта. Это была старая гитара. Когда мальчик нашел её в сточной канаве, она была разбита, вся в трещинах, с порванными струнами, но чем-то приглянулась парню. Уже через полгода тот сумел подлатать её до такого состояния, что смог свободно учиться играть, в чем ему помогали старшие. Сказывалось уважение к мальчику.

Геб сел на кровать и стал ждать, некто Дамблдор пристально осматривал комнату, а потом сел напротив.