Дмитрий Чернояр - Ролевик - Кицурэ. Сталкер

В вихре ударов, контратак, подсечек, смены позиций сложно было разобраться - движения быстрые, смазанные, конечности словно копируются в воздухе, создавая ощущение битвы двух Шив. Одежда трещит, рвётся под ударами, разлетается вокруг вместе с кусочками металлических рунированных пластин и хлопьями кожи наручей... Медленно так летит...

До меня только сейчас доходит, что из ускорения я так и не выпал. Страшно представить, сколько же я сожру, если выживу...

Страшный удар сминает рёбра, заставляя под мечевидным отростком зажечься маленькому беспощадному солнцу. Дышать нечем, но не это самое страшное, страшнее то, что сейчас беззащитен и бессилен. Дорангай коротко поворачивается, нанося удар ногой, и я, кувыркнувшись в воздухе, пребольно приземляюсь на твёрдый пол...

Следом меня накрывает каким-то обездвиживающим заклинанием. Зверю не нравится, он сметает его простой отмашкой лапы. А за ним обрушивается какая-то совсем несуветная мощь, насильно вдавливающего Зверя во внутреннее Запределье. Он отбивается, рычит, но не может справиться. Скол не подаёт признаков жизни - похоже, часть разрядов он таки принял на себя... Лишь бы не умер...

Я-нынешний возвращаюсь к управлению телом, и ускорение тут же отключается. Организм вымотан, со всех сторон давит невидимая сила, норовя переломать, скрутить, уничтожить. Электрические разряды бегают вокруг, а отголосок жизни, чувствующийся в них, несёт в себе запах смерти, горький и затхлый.

Что за извращенство - использовать силу жизни, чтобы причинить смерть?!

Возмущение настолько сильно, что последние капли сил собираются буквально по микронам, выковыриваясь из самых крайних резервов, и даже дышать снова можно.

Сил нет даже чтобы пошевелить руками, но память, наша память - меня и Кайны - подсказывает решение.

Я набираю в лёгкие всё возможное количество воздуха и напрягаю диафрагму. Невнятный хрип как-то незаметно переходит в утробное рычание, каким пользовалась сестричка Райта, пыль, осколки покрытия пола, кости начинают мелко подрагивать... Откуда-то осознаю, что сил хватит только на один заход, второго шанса не будет, и потому, словно в каком-то инсайте, вплетаю в рык слова, первыми всплывшие в памяти, гибридом гроула и направленного рыка выплёвывая их в безразличное, неэмоциональное лицо приближающегося Дорангая:

Нечего плакать нам о смерти!

Мы сядем пить пиво в первых рядах!

Рядом с богами - рядом с бессмертьем -

Мы умираем, смерти смеясь!

На первой строчке он остановился. На второй - попытался отступить. На третьей - из его глаз, носа, ушей и рта полилась кровь. В начале четвёртой строчки стала лопаться кожа, а сам стрелок, пошатнувшись, грузно осел на колени.

А последние два слова я прогроулил уже в пустоту: Дорангай, раздавив слабеющими пальцами тот самы квадратный амулет, внезапно окутался ярко-белым светом и с громким хлопком исчез.

Мгновенно, следом за ним, исчезла и давящая, уничтожающая жизнь живая сила.

Невнятно просипев сорванными связками благодарность тому, кто помог внезапно вспомнить это умение, я попытался приподняться.

Не получилось.

В глазах вспыхнули искры, комната накренилась, а тускнеющее сознание отметило, что плиты пола, наверно, приятно-прохладные, и даже множество осколков не помешают комфортно на нём расположиться.

кажется, это было последнее, что мелькнуло в моей голове перед тем, как тьма заботливо закутала меня в своё спокойное, непроницаемое одеяло.

Глава 7

Особенности спонтанной телепортации в посткицурский период

Слабость... Слабость накатывала откуда-то изнутри, волнами безразличия растекаясь по вмиг ставшим желейными мышцам. Всё тело не просто болело, оно бы билось в судорогах, ломало ногти о камни, рвало сухожилия и ломало кости, будь хоть капля сил. Но - сил не было. И оставалось только страдать. Молча. Распухший язык словно прирос к нёбу; превратившись в напильник, врос насечками в мягкую податливость плоти.

Сознание меркло, периодически выключалось, а иногда накатывали из неведомых глубин бессознательного странные, бредовые видения, и было невозможно понять - сплю я или нет, реальны ли тихие шаги рядом и горячая ладонь на затылке, вливающая силы в кажущийся бездонным опустошённый организм, или это предсмертная галлюцинация; мягкое сияние порталов, режущее слезящиеся глаза буйной зеленью по ту сторону; детский смех и отблески костра на далёких стенах схрона; тепло, накатывающее волнами...